Мемуары герцога де Навайля - 50

1678

Королю посоветовали ради успеха в войне овладеть Пучсердой, столицей Сердани. Он решил обложить город в следующую кампанию и в марте направил мне соответствующий приказ, сообщив, что намерен для этого увеличить численность войск, которыми я командовал. Рассудив, насколько важно сохранить сей план в тайне, я приложил все усилия, чтобы противник поверил, будто все мои приготовления ведутся для осады Росаса или Хероны.

Подкрепление, которое должны были мне прислать, еще не прибыло, и все-таки я не преминул войти в Каталонию, рассудив, что, дожидаясь его, выиграю немного, тогда как быстрота действий даст мне дополнительное преимущество над врагом. Двадцать четвертого апреля я отделил от армии сто пятьдесят человек кавалерии и два батальона пехоты под командованием генерал-лейтенанта господина Ле Бре и полевого маршала господина де Ла Рабльера, которым приказал вступить в Альт-Эмпорду, чтобы замаскировать свое намерение двинуться на Сердань, а два дня спустя сам пустился в путь с другим отрядом, отправив вперед артиллерию. В межсезонье, в течение полутора суток мы вязли в снегу на узких тропах, так что я уже начал было подумывать, не повернуть ли обратно, чтобы не погубить свою армию, - но к вечеру достигли-таки окрестностей Пучсерды. Бригадир господин де Казо и королевский лейтенант в Вильфранше господин де Персан, хорошо знавшие те края, отправились вперёд с войсками перекрыть дороги, чтобы никто не смог доставить испанцам весть о моем вторжении в Сердань. В десятом часу я отправил несколько отрядов занять близлежащую местность.

Наутро, взяв в провожатые господина де Казо и главного инженера армии господина де Ла Мотт-Ла-Мира, я с четырьмя эскадронами предпринял разведку боем. Мои эскадроны оттеснили испанскую кавалерию до частокола [крепости], убив двоих ее командиров, затем выгнали неприятельских микелетов из часовни, которую те занимали на близлежащем холме. В тот же день я со своей армией расположился в окрестностях города, а на все дороги и горные перевалы отправил своих микелетов и войска, чтобы лишить осажденных связи и помощи: большая протяженность циркумвалации не позволяла возводить полевые укрепления, и для их обороны требовалось куда больше войск, нежели у меня было.

На другой день, посовещавшись с господами де Казо и де Ла Мотт-Ла-Миром насчет направления главного удара я, чтобы окончательно определиться, вновь предпринял рекогносцировку вместе с ними и с бригадиром господином д'Юрбаном, довольно хорошо знавшим те места. Господин де Ла Мотт предлагал атаковать со стороны дороги на Льивию, но я счел более выигрышным наступление со стороны болот и тотчас велел навести мост через Сегре, чтобы провести пехоту, которая начала бы сооружение подступов. Мост был готов уже к вечеру. В тот же день подошло подкрепление, которого мы не стали дожидаться накануне, и я отдал приказ о рытье апрошей. Генерал-лейтенант господин де Гассион, господин де Казо и бригадир господин де Сент-Андре с двумя батальонами полка Со начали рыть в полночь и дело продвигалось так споро, что еще до рассвета они продвинулись более чем на триста шагов. Назавтра и в последующие дни те, кто подводил апроши, трудились еще усерднее. Третьего мая я бросил отряд, набранный из всех полков и поддержанный кавалерией, в атаку на контрэскарп. Атака началась в десять часов вечера по сигналу нескольких зажженных факелов, ибо наши пушки тогда еще находились в дороге. Был захвачен прикрытый путь, который осажденные обороняли с великим упорством, оттеснена неприятельская кавалерия, убиты несколько испанских пехотных офицеров и множество солдат, а также взяты пленные. Полк Со, оборонявший траншеи, уже закрепился на контрэскарпе, однако вскоре оказался вынужденным оставить его, поскольку подступы к контрэскарпу из траншей не были накануне завершены. В этот день блестяще отличились господа д'Юрбан, де Сент-Андре, де Сюрлоб и бригадир де Мюрат.

Через два дня прибыли четыре наших орудия - их не могли привезти раньше из-за трудностей пути, и даже чтобы они оказались на позициях к этому времени, пришлось прибегнуть к помощи трехсот швейцарцев. Тотчас приступили к сооружению батареи, и уже на рассвете следующего дня артиллерия заговорила. Я приказал обстреливать куртину, а также те городские дома, возвышавшиеся амфитеатром, откуда осажденные вели беспрестанный огонь по нашим траншеям. По получении известия, что противник готовится идти Пучсерде на выручку, мне пришлось форсировать осаду. Наш сапер подобрался вплотную к бастиону, что находился от нас по правую руку, подвел под стену бастионного фаса подкоп глубиной в шесть футов и продолжал свою работу, пока не заложил мину, фитиль которой я велел поджечь пятнадцатого мая в четыре часа утра. Взрыв проделал в стене огромную брешь, но обломки разлетелись с такой силой и так далеко, что какие бы меры предосторожности я ни принял заранее, дабы избежать несчастных случаев, всё же полторы сотни наших солдат и несколько офицеров в результате погибли или были ранены. Мы приложили немалые усилия, чтобы проникнуть в пролом стены и занять оборону, но осажденные, которым благоприятствовал рельеф местности, встретили нас градом бомб и гранат, и когда нам ничего не оставалось, как отступить, немедля укрепили пролом со своей стороны. Поскольку мне следовало беречь своих людей, я велел саперу прорыть еще одну минную камору, чтобы разрушить вновь возведенные укрепления и побольше разворотить брешь.