На уборке сахарной свеклы. Дневник - 3

16 октября.
     Суббота. Встали в 6ч.30 мин. Температура минус 12 градусов. Окна замерзли. Крышка умывальника, что висит во дворе возле кухни, примерзла к корпусу – не оторвешь. На бочке сосульки до самой земли. Воды вновь нет. Наверное, колхозу не до нас. Надо переходить на самообслуживание. Снова впрягаются ребята. Коренным – Пасынок, пристяжными – Безбожный, Левченко, а помогает Табачников. Позавтракали. В 8-00 выехали в поле. Пронизывающий Норд-Ост. Пошел сухой снег. Метет небольшая поземка. Ребята и девчата работают молодцом. Приехали на обед. Пообедали. Обед вкусный и сытный. Девчата готовят обед из 3-х блюд. Все горячее. Кормят хорошо. Хоть в этом отрада. В перерыве вновь пришлось самим привезти бочку воды. Заболела Султанова. Поднялась температура. Лежит в неотапливаемом общежитии… Приехали вечером. Холодные, промерзшие, все злые, как черти, а я, наверное, больше всех. В общежитии стоит калорифер, что сушит зерно, с большими спиралями и вентилятором, но он не подключен. Девочки-повара сказали: «Был электрик, и заявил – это долго! Надо тянуть проводку с той стороны через овраг. И ушел». Был он не то что пьян, как свинья, а на хорошем веселе.
Приехал председатель вместе с уполномоченным района. И тут я на них набросился. С поля вернулся холодный и голодный (еще не ужинали). Никогда так не кричал, они молчали. А тут еще Наташа, наша главная повариха, в темноте на кухне руку обварила. И меня это еще больше взбесило. Председатель пообещал на завтра сам установить калорифер и проследить, чтобы выделили возчика для доставки воды. Проклятый Норд-Ост завывает, колышутся и дребезжат плохо вставленные стекла. Самый молодой из наших ребят Вова Торяник, замечательный парень, работящий, безотказный, закрывает раму, чтоб не дуло, плакатом «Дикі тварини» (да мы и сами становимся как дикі тварини), а в сторону девчат плакат выбрал понежнее – „Квіти”. Греемся на кухне у девочек человек по 5-6, больше не вмещается. Кто-то что-то рассказывает. Вова малый подкладывает дрова. Вьется в тесной печурке огонь, на который после холодного дня можно смотреть долго-долго, почти бесконечно. Языки пламени лижут потрескивающие дрова, то больше, то меньше, все повторяясь. Так долго можно смотреть на волны прибоя у моря, когда тихо набегает волна за волной, и как будто они все одиновковы, а на самом деле они разные. Так можно бесконечно слушать Апоссинату или „Лунную сонату” Бетховена, и рифмы, как волны, набегают одна за другой, и как будто они одинаковые, а они разные. Наверное, Бетховен сочинял свои сонаты под впечатлением тихого морского прибоя, а может когда-то сидел также, как и мы, у тесной печурки с огнем. Но надо отдыхать. Легли спать в „холодильнике”.
     За этот день собрали 84 тонны свеклы.