Первый год запомнился тем, что, начиная с весны и до самой осени, были проливные дожди. Сеяли и собирали урожай в те редкие «окна», когда небесная канцелярия немного отдыхала. С поля не уходил с раннего утра до позднего вечера. Среди работящих сознательных механизаторов были и нерадивые. Вот их-то и приходилось «пасти».
Помню, как в один из отпущенных «сухих» дней загнали комбайны на шигайские поля, на бугры. Комбайны еле тянут, всё забивается, через каждые 20-30 метров комбайнёры останавливаются, чтобы прочистить жатки. Автомашины не могут подойти к комбайнам за зерном, потому что поле разбито. Дизельными тракторами таскали тогда машины следом за комбайнами.
В тот памятный год смогли убрать лишь треть урожая. В самом начале октября неожиданно ударили сильные заморозки. Комбайны могли бы пойти по полю, да собирать было почти нечего. Зерно осыпалось. Ни фуража, ни сена, ни соломы в достаточном количестве. А скот-то содержать надо. Вот и ездили потом по стране за сеном и соломой: и на Украину, и в Башкирию. Немного фуража выделил из своих запасов район. Так и зимовали.
Этот год стал для меня боевым крещением. Мы всегда вели борьбу за урожай. Не убирали его, а вели борьбу. Позднее были и неурожаи, и сверхурожаи – всё было. Но тот первый год работы председателем я запомнил на всю жизнь. Вообще любил уборочную пору с её проблемами и заботами. Казалось, люди тогда становились организованней, собранней. Они понимали, что от их труда зависит, как пройдёт зимовка скота, какие надои, привесы, можно ожидать, как это выразится материально для каждого.
Говоря о сверхурожае, вспомнил один год, когда зерна собрали так много, что КЗС не справлялся. Во дворе под навесом, под открытым небом, в складах лежали кучи непереработанного зерна. Интернета в то время не было, так что обо всех сельхозновинках я узнавал из журналов и газет. Вот и решил в тот сверхурожайный год заложить сырое зерно прямо с поля в силосную яму.
Подготовили и заложили одну, рядом с гаражом – вторую. Утрамбовали, сверху закрыли соломой. Всё, как положено. Но кто-то «настучал» в райком партии, что я «зарыл» зерно в землю. Понятно, какие вытекающие последствия были из всего этого. Приказали немедленно распечатать яму, зерно просушить, лишнее сдать в заготзерно. Что делать бедному колхознику? Пришлось повиноваться.
Сдавали по копеечным ценам. Но распечатали только одну яму. Вторая стояла до весны. Открывали её со страхом и трепетом: а вдруг?? Но страхи оказались напрасными. Зерно сохранилось в таком виде, будто только вчера вышло из-под комбайна. Риск – благородное дело.
Свободное копирование
