Судьбы крутые повороты - 4

 ****

   По деревне протекала небольшая речка. Исток её, начало этой, знакомой только кочетлинцам речушки, был недалеко от школы, прямо посредине деревни. Из-под земли пробивается небольшой родник, каких много в нашем удмуртском родниковом крае.  Отсюда и брала свой разбег не отмеченная ни на одной карте Кочетлинка. В иное засушливое лето она превращалась в тоненький ручеёк. Среди зарослей травы и камыша водную нитку трудно было заметить, но весной разливалась, как настоящая полноводная река, порой угрожая нашему дому. С каждым годом она подбиралась всё ближе и ближе под окна, так, что в последние годы пришлось завести несколько машин песка и гравия, чтобы укрепить дорогу перед домом.

  Люга в те годы была полноводной. Были места, где река разливалась очень широко, и мы наперегонки переплывали её с весёлыми и громкими криками. Были места, где вода закручивалась в омутки. Родители строго-настрого предупреждали туда не лезть. Рассказывали про эти омуты всякие страсти. Но разве могло нас удержать это? Безрассудное детство. Мы с друзьями на спор ныряли в эти тёмные омуты, быстро выбирались на берег и, прыгая с ноги на ногу и вытряхивая воду из ушей, рассказывали окружавшим нас девчонкам всякие небылицы о водяном, который хватает за ноги, чтобы утянуть в своё подводное царство. Те слушали нас недоверчиво, однако лезть в омутки побаивались.

   За деревней находился колхозный огород. Одно время там выращивали огурцы. Ранней осенью женщины собирались прямо под открытым небом, мыли огурцы в речной воде, благо, Люга рядом, потом урожай раскладывали по большим бочкам, солили, всё заливалось ледяной родниковой водой.  Бочки накрепко заколачивали и везли на телегах в Чернушку, небольшую речушку, берущую своё начало в кочетлинских лесах. Она подпитывается многочисленными родниками, поэтому вода там всегда холодная, даже ледяная. Бочки с огурцами лежали в речке до середины зимы, а потом их поднимали и заготовки раздавали жителям деревни.  Помню, как на новогодний стол мать ставила эти огурцы, которые хрустели на зубах едоков, словно солели не три-четыре месяца, а день-другой.

  В тех местах, где протекала Чернушка, селились журавли. Мы, ещё мальчишками, затаив дыхание, подглядывали за этими важными птицами. Боясь спугнуть, наблюдали, как они купаются в роднике, важно вышагивают в траве, тревожно поджимая головы при каждом шорохе.

  За домом на угоре был деревенский кирпичный завод. Смешно звучит: завод. Но он был. Глину брали тут же. На опушке леса был карьер, глину месили лошади, а ребятня, подсобники, и лошадей погоняли, и успевали формы с глиной таскать на сушку. Под крышей была печь-каменка, где кирпичи сушили. Потом их складывали на траву, и там они «доходили». У всех в деревне печи были сложены из этого «родного» кирпича.

   Отец после войны возглавил колхоз, который назывался тогда «Красная Заря». Дел было невпроворот. Позарез нужна была своя электростанция. И решили строить. Сами. Своими силами. Место для неё выбрали очень удачно. На Люге поставили плотину.  Копались вручную всей деревней. Мужчин почти не было, работали молодые парни, женщины, подростки. Установили турбину, её вращала падающая вода, а турбина приводила в движение генератор. В лесу выпилили деревья для столбов, ошкурили и поставили от реки до самого последнего дома в деревне.  Обе деревенские улицы были со светом. Правда, экономия была строжайшей: на ночь свет отключали. Вечером лампочки дважды предупредительно мигали, чтобы жители успели зажечь свои керосиновые лампы.

  У нас были разные лампы: одни ставились на стол, другие подвешивались к потолку или крепились к стене. По размеру фитиля они делились на трёхлинейки, пяти- и семилинейки. Была даже большая закрытая лампа, которую зажигали только для того, чтобы выйти во двор, проверить скотину. Как правило, в зимнее время воду и дрова к печкам заносились засветло.

   При свете лампы можно было что-то почитать, заняться в уголке своими мальчишескими делами, поиграть с младшим братом.  Правда, смотреть в тёмные углы было страшновато: там непонятным образом колыхались какие-то мрачные тени. Но когда вся семья была в сборе, нам, ребятишкам, было совсем не страшно. О телевизоре в ту пору и речи не было, он появился у нас, когда я заканчивал восьмилетку.

   Дядя Афанасий, мамин младший брат, живший в Омске, иногда приезжал в отпуск и очень любил ходить на рыбалку к плотине. Там водились лещи. Половину отпуска он проводил с удочкой в руках.

   Несколько раз во время ливней плотину прорывало. Тогда рыбу можно было ловить голыми руками. Однажды отец позвал меня с собой, и мы принесли целую сумку лещей и вьюнов. Это рыба наподобие угрей. Как её ни бей, она всё равно будет шевелиться, даже на сковороде. Тем и запомнилась с детства.