Бакена. Моё детство - 69

Глава 49

 На всём протяжении воспоминаний я почти ни разу не упоминал о своих увлечениях противоположным полом. Сделал это преднамеренно, чтобы теперь обо всём сразу и рассказать.

 Если говорить о моей первой любви, то начну с байки, упомянутой мной в начале повествования. Как-то раз в том возрасте, когда я уже научился ходить, но говорил ещё плохо, мне почему-то приглянулась Рая, дочка бакенщика Кораблёва, которая нередко со мной нянчилась. Я искренно ей говорил:

 — Лая, когда я выласту, я на тебе зенюсь!

 Раин отец лукаво щурился, а затем вполне серьёзно у меня спрашивал:

 — А зенилка выросла, зятёк?

 И все смеялись. И Рая тоже. А я голову ломал: что же это такое — зенилка? Эта байка, рассказанная мне моей мамой, думаю, не в счёт, потому что Рае было лет десять, а мне — где-то не более трёх, и я в таком возрасте, «без зенилки», мог тогда чего угодно наобещать.

 Первая школьная увлечённость появилась в третьем классе. Мне нравилась скромная пухленькая девчонка Люда Муравьёва, к тому же и отличница. Я никак не мог набраться смелости, чтобы сказать ей об этом. Главный тормоз — это боязнь получить отказ и как последствие — быть ею и одноклассниками осмеянным. Какое-то неосознанное самолюбие. А самолюбие порождало нерешительность. Но я постоянно думал о ней, всё время в мечтах хотелось совершить что-нибудь героическое, выделиться, и чтоб она это увидела и восхитилась мной. И тогда уж... Но случая не нашлось, не проявил я себя, так и остался незамеченным. Длилось это наивное безответное увлечение года два, потом само собой прошло.

 Более серьёзное чувство у меня возникло уже лет в пятнадцать. Однажды в нашем классе появилась очень симпатичная голубоглазая девушка Валя, ну просто как две капли похожая на актрису Жанну Прохоренко, сыгравшую роли в фильмах «Баллада о солдате» и «А если это любовь». Естественно, как и я, её заприметили многие ребята. Одним из самых настойчивых оказался мой приятель Юра, но он и не догадывался, что на этой нише всё оказалось занятым — как ни странно и чему я сам удивлялся, предпочтение Валя отдала именно мне. Я чувствовал, что нравлюсь ей. Свои взаимоотношения мы старались не афишировать и делали вид, что являемся не более чем школьными друзьями.

 В один из зимних дней мы сходили в кино, а потом долго гуляли, пока не добрели до нашего дома. Разговаривали на улице долго, уже стало темнеть. И тут, видимо, почувствовали, что созрели для поцелуя. Это был поцелуй, про который часто пишут в своих книгах классики: трепетный, наивный, несовершенный, потому что был первый. Валя тут же заторопилась домой, я её проводил и с каким-то необычайным ощущением счастья вернулся домой. На следующий день в школе я боялся поднять на Валю глаза, терзался мыслью: не обидел ли я своим поцелуем её. Она тоже выглядела растерянной.

 Валя жила у своей старшей сестры, Галины Михайловны, которая в нашей школе вела биологию, а муж сестры, Вениамин, работал шофёром.

 Юра никак не мог смириться с мыслью, что на него не обращала внимания белокурая красавица-одноклассница. Зная, где Валя живёт, он по вечерам наведывался к их дому и как маньяк бродил вокруг, подглядывая в окна. Эти «визиты» надоели Вениамину и он, чтобы отвадить назойливого поклонника свояченицы, подкараулил его и, застав у своего окошка, хорошенько огрел не то ломиком, не то шофёрской монтировкой. Похоже, что у Юры произошёл перелом руки, потому что он потом почти месяц ходил с повязкой. Зимой это было крайне неудобно. Юра всё время бурчал, хотя и знал, что виноват сам:

 — Это ж надо — какой дурак: взял и шандарахнул ломиком.

 Я и не подозревал, что в это же время у Вали появилась соперница. Об этом мне уже рассказала моя мама, а ей наша соседка тётя Маша. У тёти Маши и её мужа Василия росли двое детей: Фая, с которой учился я, и Яшка. Если откровенно говорить, Фая была девушкой не в моём вкусе, крупная, лицо в канапушках, волосы чёрные, заплетённые в косу, и я совсем не подозревал, что нравился ей. Дружила она с Валей, с которой, в свою очередь, дружил я. Вот и получился такой странный треугольник со «слабым звеном». Не знаю, что уж там произошло между подругами, но тётя Маша моей маме рассказывала:

 — Ты знаешь, Яковлевна, эти две дуры сцепились из-за твоего сынка и чуть косы друг другу не повыдергали. Как глаза ещё целые остались, не пойму.

 Фая обладала неплохим голосом, она постоянно пела то в школьном хоре, то солировала под баян. С возрастом сильно располнела, к тому же из-за какой-то болезни стала слабо слышать. После школы сразу вышла замуж за бывшего заключённого, жила с ним плохо и бедно, нередко выпивала, но, несмотря на это, родила четверых детей. Видя её пышнотелость, моя мама как-то у неё спросила:

 — Отчего ты так располнела, Фая?

 — Даже не знаю, — наивно отвечала Фаина,— ведь сижу только на воде и хлебе!

 Я это рассказал к тому, что помнил о школьной тайной Фаиной любви ко мне, и всегда испытывал некоторый подспудный интерес к жизни потенциальной претендентки на мою благосклонность. А знала ли она о том, что я обо всём знаю, что вижу, как она живёт — не могу сказать.

 С Валей я по-прежнему продолжал дружить, но стал замечать у неё черты, которые мне были неприятны: с её хорошеньким личиком она легко знакомилась с другими ребятами, на школьных вечерах никому не отказывала в танцах, излишне кокетничала. К тому же я каждое лето трудился мотористом на катере у своего дяди, который работал бакенщиком, поэтому в этот период мне было не до девчонок. О верности у меня сложились свои представления (начитался у Грина про Ассоль): постоянство было главным критерием в любви, а поведение Вали я воспринимал как измену и простить ей этого не мог. К десятому классу наши встречи прекратились.

 Много лет спустя я встретил Галину Михайловну, Валину сестру, и она рассказала, что Валин брак оказался не совсем удачным или, если быть точным, в браке она была не совсем счастлива.

 — Говорила я Вальке дурёхе, чтоб с тобой дружила... Не послушалась.

 А как-то позже мы с женой шли по городу и вдруг я увидел, её, Валентину. Не виделись мы больше тридцати лет. Несколько смутившись, я подошёл к ней и поздоровался, жена, мельком взглянув на незнакомку, тактично извинилась и сказала, что подождёт меня у магазина, куда мы шли.

 Передо мной стояла пятидесятилетняя немного располневшая женщина, от былой красоты у которой разве что только голубые глаза остались, да и те как-то повыцвели. При разговоре Валя смущённо прикрывала рукой край рта, где отсутствовало несколько зубов.

 — Вот, выдернула, а вставить всё некогда, — оправдалась она.

 Мы поверхностно поговорили о том, о сём, не касаясь прошлого. Да, у неё семья, муж работает, двое детей, сестра Галина со своим супругом Веней на пенсии уже...

 — Это твоя жена? — улыбнувшись, спросила она, и когда я утвердительно кивнул, задумчиво добавила: — Красивая...

 Попрощавшись с Валей, я вернулся к жене и пояснил ей, что это и есть та Валя, моя школьная любовь. Мы отправились по своим делам и по дороге, как бы между прочим, моя мадам изрекла:

 — Вот, дорогой, с какой старухой ты бы сейчас жил...

 Супруга моложе меня на шесть лет и её "наблюдение" я воспринял, скорее всего, как комплимент самой себе. Хорошо, что для большего эффекта про Фаю не вспомнила (про неё я супруге тоже рассказывал).