Прабабушка

Гл. 2. Семья. Прабабушка

Время шло быстро. Кажется, недавно перешли в обращении к свекрови от слова «мама» к слову «бабушка», а вот и наша дочь готовится стать мамой.

Последний день 1985 года. Зять уехал встречать Новый год к своим родителям, а к нам приехала свекровь. Как всегда, привезла всякой вкусности. Вечером у дочери начались схватки. Отвезли её в роддом. Стали готовиться встречать Новый год, накрывать праздничный стол.

А за окном настоящая зима, что не к лицу нашим южным широтам. Снег метёт, кружит у фонаря. Холодно и тревожно. Волнуемся. Как там, в роддоме? Приближается полночь. Садимся за стол. Веселиться или грустить? Не знаем. Полночь. Торжественный час. Бьют куранты. Наступает Новый год. Поднимаем бокалы, загадываем желания... Звонок из роддома:

— Радуйтесь! Празднуйте! У вас внучка родилась! Всё хорошо!

— Спасибо!

Ура-а-а! Огромная радость! Муж взволнованно произносит:

— Так! Теперь я — дедушка, ты, — указывает на меня, — бабушка. Ну а ты, мама, — прабабушка. Так получается?

Лучше бы ему промолчать. Но с губ уже сорвалось: прабабушка... И тут-то свекровь не выдерживает. У неё нервный срыв. Она обиженно кричит:

— Вот! Теперь я уже прабабушка! Вы довольны? — плачет и уходит в отведённую ей комнату.

Мы тоже готовы разрыдаться. От радости... Роды прошли успешно! Жизнь новая! В полном смысле этого слова! Новое потомство! Это замечательно! Но... Само по себе слово «потомство» означает, что мы уже в прошлом.

Ночь. Ложимся спать. Утро мудренее вечера. Каким оно будет, первое утро года? Я всегда жду его с волнением. Мне кажется, от этого утра зависит, каким будет и весь наступивший год.

Проснулась. Поспешила к окну. Отодвинула шторы. Картина прекрасная! Утро выдалось ярким, солнечным. Это придало особую праздничность первому дню года. Свежий снег, выпавший за ночь, укрыл землю плотным покрывалом, одел в белые шубы деревья и кусты. Невольно процитировала пушкинские строки: «Мороз и солнце, день чудесный...». Хорошо!

Но никогда не бывает так, чтобы всем было хорошо. Кому-то лучше, кому-то хуже, а кому-то совсем плохо. Плохо свекрови. Она выходит из комнаты. Выглядит мрачной, обиженной и сразу же заявляет:

— Я сегодня уеду.

— Как уедешь? Почему? А на правнучку посмотреть? — удивляется муж.

Опять правнучка, значит, опять и прабабушка. Слова мужа действуют, как порыв ветра на тлеющие угли. Свекровь не сдерживает слёз.

— Прабабушка... Придумали. Живите сами. Уезжаю...

Я едва сдерживаю улыбку, недовольная тем, что довольна отъездом свекрови. По-хорошему следовало бы обиняками уговорить её остаться. Но и меня можно понять. Столько надо успеть сделать до прихода в дом нового, только что появившегося на свет человека. Внучки! Ведь заранее готовить ничего нельзя — плохая примета. С другой стороны, меня тревожит поведение свекрови. Почему у неё такая странная реакция на прабабушку? Почему она так расстроилась?

Всё стало ясно, когда мы с мужем занялись составлением родословной нашей внучки. Собрали фотографии, опросили родственников, углубились в изучение истории. Проследив жизненный путь свекрови, я поняла мотив её поведения: У неё нельзя отнимать! В детстве она получила тяжёлую психическую травму, наложившую отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Связано это со сложным историческим этапом — коллективизацией.

Но всё по порядку. Предки свекрови — потомственные казаки, переселённые на Кубань в 18 веке с Полтавщины, с гоголевских мест. Родители свекрови имели свой хутор. Большой дом, исправное хозяйство передавалось по наследству. Попали под кампанию раскулачивания. По определению, кулаки — сельская буржуазия, зажиточные крестьяне, эксплуатирующие наёмный труд. Кого считать кулаками, на местах определяли по-своему. Крепкое хозяйство — значит, кулак. А хозяйство крепким было там, где крепко работали. Неоднозначными были и оценка кулачества в законодательной базе страны, и отношение власти к кулакам. Раскулачивание в стране началось сразу после революции. В период «Новой экономической политики» в 1923-1928 годы наступила оттепель; крестьянству разрешили обогащаться. В период насильственной коллективизации в 1929-1932 годы был принят жёсткий курс на ликвидацию кулачества как класса. Раскулачиванию по решению партии должно было подлежать всего-то три-пять процентов крестьянских хозяйств. На местах же линия партии извращалась. Председатели сельсоветов соревновались, кто больше раскулачит семей. Комитеты подходили так: «Дом хороший, даёшь раскулачивать!». Всё изымали, лишали гражданских прав и отправляли на поселение в отдалённые районы страны (Север, Урал, Казахстан, Сибирь).

Свекровь – младшая дочь в крепкой семье. К страшному году старшие дети уже жили своими семьями в других станицах. По решению местной власти семью в составе трёх человек (отец, мать и несовершеннолетняя дочь), проживающую в большом доме с хорошим хозяйством, посчитали кулаками. Арестовали. Конфисковали всё: землю, дом, имущество, хозяйство. Эшелоном отправили на поселение в Сибирь. В пути глава семьи заболел и внезапно умер. Жене и дочери предоставили свободу. А возвращаться-то некуда. Так и пошло у моей свекрови по жизни. Отнимали, отнимали, отнимали. Едва отошла от потрясения раскулачивания, нажитое отняла война. Город отнял сына для учёбы, затем для работы. А я, невестка, отняла и сына, и слово «мама», и слово «бабушка». Вот и разгадка поведения свекрови.

Хотите понять человека? Загляните в его детство. Какое оно? Мир несовершенен. В нём преобладают: кровь, пот, слёзы. Правда жизни часто травмирует детскую психику. Тяжёлая психическая травма в детстве и на всю жизнь обиды, упрямство, слёзы, истерики.