Статус беженца для Марины

СТАТУС БЕЖЕНЦА ДЛЯ МАРИНЫ:

Идея о подаче Мариной документов на статус политического беженца в Департамент по делам иммигрантов возникла из объявления. Русское радио Америки сообщило, что адвокат, владеющий русским и английским языками, имеющий обширный опыт по получению статуса беженца для клиентов, на 99% гарантирует успех в обретении зелёной карточки. Желанная иммигрантами зелёная карточка, обеспечивает статус законного жителя США, дает право на работу в Америке и является первым шагом на пути получения американского гражданства. Клюнув наживку русского радио, Мариша, не долго думая, позвонила по телефону, указанному в объявлении. Некий господин, говорящий по-русски с тяжёлым акцентом, пригласил её приехать, рассказал, как найти его дом и попросил принести все документы из России, имеющиеся в наличии. Марина поверила господину и загорелась идеей… Вечером я снова получил задание подружки на будущую субботу. Мои сомнения в дееспособности «господина с акцентом» и рассуждения о возможности блефа напрочь отвергались подругой. Акцент господина, по мнению Марины, вообще придавал ему статус международного адвоката...

 «Господин с тяжелым акцентом» жил в полутора часах езды от Вашингтона. Мы выехали рано и добрались до места около десяти утра. Пожилой, неопрятный мужчина кавказского типа представился - Рафик. Он сразу поведал свою историю: армянин из Карабаха, юрист, по советскому образованию, несколько лет назад получил статус беженца и заветную зелёную карточку. Его собственный успех базировался на политической ситуации в Карабахе. Став победителем в собственном иммиграционном деле, он понял, что сможет добиваться подобной победы для других людей. В последнее время он набил руку на оформлении десятков прошений для земляков, товарищей по несчастью. Его имя широко известно в кругах вашингтонских нелегалов, как знатока английского языка и эксперта по созданию липовых легенд политических беженцев. В легенде должна быть доказана угроза для жизни истца в случае его возвращения на родину. Дела Рафика идут настолько удачно, что он купил свой первый американский дом, в этом месте рассказа армянский адвокат гордо указал рукой на скромное, непрезентабельное строение крайне деревенского вида.

 На базе дома адвокат крутит еще один бизнес – детский садик, который функционирует даже по субботам. Мы с Мариной, при въезде, успели заметить нескольких чумазых пацанов, гоняющих по двору мяч, без какого-либо присмотра. Ах, так это детский сад! Мне сразу пришли на ум несколько анекдотов, где фигурировали кавказский мужчина и мальчик. В России даже замысел подобного детского сада вызвал бы гомерический смех окружающих, а о реальном бизнесе и речи быть не может... Доверчивые американцы, жители провинциального городка, видимо совсем не знакомы с русским фольклором, если пользуются детским садом армянского эмигранта. На вопрос о стоимости услуг по оформлению апелляции - ответ: шестьсот долларов. На вопрос о сроках рассмотрения петиции Департаментом по делам иммигрантов – ответ: от одного до пяти лет. Я попросил несколько минут на размышление и попытался в последний раз убедить подругу не связываться с аферистом, дать мне время для подбора настоящего, дипломированного в США адвоката. Обещанный липовым юристом срок рассмотрения дела превращал его юридическую деятельность в известный бизнес Ходжи Насреддина, который также, за неопределённый срок, брался за хорошие деньги научить осла разговаривать. Моя подруга оставалась непреклонной, она поверила аферисту и твердо желала обогатить его на затребованную им сумму материального вознаграждения.

 С трудом сдерживаясь, я заявил о нашей готовности приступить к делу. Мы стали обсуждать базовую идею политической легенды Марины. Нужно было придумать липовую историю национального или политического притеснения молодой женщины какими-то государственными или частными структурами на её родине. Угнетение должно было быть настолько невыносимым, что угрожает самому существованию истца в его родной стране, то есть фактически угрожает его жизни. Рафик резко отверг мою идею о якобы диссидентской деятельности Марины, пояснив, что соответствующие американские органы могут сканировать русские газеты и другие источники политической информации. Затем мы предложили ещё несколько вариантов, которые тоже были напрочь забракованы великим правозащитником. И вдруг, в кипе документов, которые принесла Марина, Рафик заметил две фотографии девушки: один снимок школьных лет, а второй, снятый её отцом накануне отъезда девушки в Америку. Рафик спросил:

 - Это твои фотографии?

 - Да, это мои фотки...

 - Почему они сильно отличаются?

 - На первой фотографии я до пластической операции, а на второй после операции.

 - Зачем ты вообще делала пластическую операцию?

 - У меня на носу была еврейская горбинка, которая сильно портила моё лицо…

 Услышав сочетание «еврейская горбинка», Рафик моментально собрался и заулыбался – аферист, наконец, поймал нужную ему идею. Американские иммиграционные службы в то время очень хорошо клевали на информацию об унижениях и преследованиях евреев в России. Рафик объявил, что главное содержание Марининой легенды беженца уже полностью родилась в его голове. Он удаляется в свой кабинет для сочинения заготовки документа. По прошествии трех часов с момента нашего приезда, великий правозащитник всё ещё не вышел из своего офиса. Мы продолжали сидеть в гостиной, когда четверо мальчишек, мотавшихся до этого по двору, вбежали в дом, скандируя: «Мы хотим кушать! Мы голодны!». Марина растерялась в тяжёлой ситуации, а я вместе с ребятами, не церемонясь, прошёл на унылую, холостяцкую кухню в запущенном доме правозащитника. После тщательного обследования холодильника и кухонных шкафов мне удалось обнаружить следующие, пригодные для употребления продукты: три пакета итальянских макарон, пачку маргарина, бутылку кетчупа и большой кусок сыра.

 - Хорош детский сад, - подумал я. Учреждение больше походит на санаторий лечебного голодания…

 Человек, закалённый совком, сумеет найти выход в тяжёлой ситуации с продуктами. Я поставил кастрюлю с водой на газовую плиту, после закипания забросил в неё все три пакета макарон. Мелко нарезал сыр на тёрке, и, как только макароны сварились, бросил в них сыр, кусок маргарина и немного кетчупа. Получилось довольно сносное итальянское спагетти. Мальчишки уплетали моё варево за обе щёки и даже попросили добавки. Мы с Мариной тоже поели. Внезапно на кухне появился хозяин дома, который, ни слова не говоря, навалил себе громадную порцию макарон. Насытившись, Рафик показал нам политическую легенду Марины, распечатанную на принтере его компьютера, состоящую из восьми страниц. Нужно признать, что меня удивил весьма приличный английский армянского правозащитника. Я понял, что парень не так прост, как показался мне с первого взгляда.

 Я прочитал искусно составленную историю еврейской девочки, которая с детства подвергалась постоянным издевательствам со стороны антисемитов. Несколько раз она попадала в больницы со следами побоев и тяжёлыми травмами. В студенческом возрасте она была изнасилована группой бритоголовых подростков-антисемитов. В этом случае органы правопорядка даже отказались принять заявление пострадавшей. Комсомольская организация института, под угрозой отчисления, заставила девушку сделать пластическую операцию на нос, чтобы явно выраженной еврейской внешностью она не компроментировала стены одного из лучших учебных заведений страны. Вся история Рафика была чудовищной ложью, но можно было явно представить жалостливое лицо доверчивого американского чиновника, которое содрогается по мере движения его глаз по тексту легенды ужасов. На всякий случай он всё-таки сравнивает две фотографии Марины, приложенные к апелляции. Фотки действительно различаются, никаких сомнений больше не остаётся. Господин чиновник принимает положительное решение и аккуратно выписывает красную отметку «ОК» в верхнем углу формы апелляции...

Я спросил афериста:

 - Не слишком ли много страданий выпало на долю одной, хорошо выглядящей молодой женщины?

 - Этого мало, надо чтобы вы ещё страданий добавили, иначе местную чиновничью свору не проймешь…

 Мы добавили в текст ещё какое-то вранье, поправили несколько дат и грамматических ошибок. Рафик вернулся в свой офис, надолго пропал и только к вечеру справился с оформлением петиции и пакета документов с необходимыми приложениями: легендой беженца, фотографиями Марины, копией медицинской карточки с датой и описанием пластической операции. Все документы были подписаны Мариной и сложены в специальный конверт с типографским способом напечатанным адресом Департамента по делам иммигрантов. В заключение Рафик наклеил три почтовые марки на конверт и передал его Марине в обмен на шестьсот долларов. Если «липа» сработает, расход действительно окажется пустяковым. Вернувшись к машине, мы обнаружили, что Тойота идеально вымыта. Мальчишки из домашнего детского сада, таким замечательным образом выразили благодарность кулинару за спасшее их от голода спагетти. Идиотский день, проведенный в одной компании с юристом-аферистом, страшно утомил нас обоих, но мы вдруг поверили, что именно этот день открывает новую надежду на пути решения проблем Марины.