Экспедиция в Тиру - 2

Индийское правительство в мудрости своей надумало послать экспедиционный корпус в Тира-Майдан, где сосредоточивались зернохранилища, стада и главные поселения племен африди. Предполагалось все их уничтожить и загнать туземцев вместе с женщинами и детьми выше в горы, где в разгар зимы им конечно же пришлось бы туго. Для проведения такой карательной операции требовались две полные дивизии по три бригады каждая, считай тридцать пять тысяч человек, с солидной поддержкой в тылу и на опорном пункте. Соответствующие силы были собраны и сосредоточены возле Пешавара и Кохата для марш-броска на Тиру. До Майдана белые войска раньше не доходили. Серьезнее операции не проводилось со времен афганской войны, посему командование ею было поручено весьма опытному и отмеченному многими отличиями сэру Уильяму Локхарту. В свою очередь, сэр Биндон Блад оставался сдерживать туземцев у Малаканда. Таким образом, нашим активным действиям был положен конец, и в этот же момент подоспели белые офицеры из резерва пенджабского полка, так что образовавшиеся в нем бреши заполнились. Поэтому я обратил свой взгляд на экспедиционный корпус и стал предпринимать старания туда перевестись. Однако никого из командного состава корпуса я не знал. Правда, одной из бригад предводительствовал полковник Иэн Гамильтон, который, несомненно, мне бы помог. Но, к несчастью, на Кохатском перевале он упал с лошади, сломал ногу, отстал от бригады, выбыл из кампании и чуть ли не сломал себе жизнь. В то время как я болтался в неопределенности и, оставив одно подразделение, еще не примкнул к другому, мой полковник из Южной Индии начал настаивать, чтобы я вернулся. Несмотря на покровительство сэра Биндона Блада, мое сидение меж двух стульев закончилось для меня Бангалором.

Собратья-офицеры встретили мое возвращение со всей возможной любезностью, но я ощущал как бы витавшее в воздухе общее мнение, что довольно мне прохлаждаться, пора, мол, и служебную лямку потянуть. Полк был по уши в осенних учениях и в подготовке к маневрам, так что менее чем через полмесяца после беготни под свищущими пулями в долине мамундов я уже стрелял холостыми патронами за две тысячи миль оттуда в псевдобитвах. Было странно слышать ружейную трескотню и видеть, что никто не думает прятаться и даже пригибаться. Во всем остальном жизнь протекала по-прежнему. Было так же жарко и так же хотелось пить. Один за другим следовали марши, перемежаемые разбиванием биваков. Благодатный край Мисор с великолепной растительностью и обилием воды. Маневры наши проходили вблизи огромной горы под названием Нандидруг, где добывается золото и растут деревья с ярко-пурпурной листвой.

Разумеется, жаловаться мне было не на что, но недели сменялись месяцами, и я, чем дальше, тем больше досадовал, читая газеты с отчетами о ходе кампании в Тире. Две дивизии углубились в горы и после ожесточенных боев, сопровождаемых потерями, по тем временам огромными, достигли центральной равнины Тиры. Следующей их задачей было вернуться до наступления зимы. Это им удалось, правда не вдруг. Разъяренные, а затем и торжествующие туземцы-африди скакали по гребням гор, с убийственной ловкостью обстреливая оттуда длинные колонны, вершащие свой трудный путь вдоль реки и вынужденные раз десять-двенадцать на дню переправляться через ее ледяные воды вброд. Сотни солдат и тысячи животных погибли, а отступление второй дивизии по долине Бары было совсем уж беспорядочным. Поговаривали даже, что порой оно больше напоминало бегство, чем победное возвращение карательного отряда. Насчет того, кто кого наказал и кому придется платить по счетам, сомнений не возникало. Тридцатипятитысячное войско, которое в течение двух месяцев гонялось за дикарями и бегало от них по теснинам, с двенадцатью тысячами, обеспечивающими их тылы, — это, если перевести в рупии, обошлось в сумму немалую. Калькуттские умники хмурились, а либеральная оппозиция в Англии громко роптала.

Я не слишком горевал из-за провала Тирской экспедиции. В конце концов, не позволив мне участвовать в ней, ее командиры проявили непростительный эгоизм. Я считал, что весной им придется предпринять новый поход, и с удвоенной энергией принялся добиваться, чтобы меня взяли с собой. Моя мать, со своей стороны, тоже включилась в хлопоты. Она нажала на все рычаги, потянула за все нити, проникла во все щели. Под моим руководством она начала осаду лорда Вулсли и лорда Робертса. Сопротивлялись эти твердыни поистине героически. Так, лорд Робертс писал:

Я с превеликим удовольствием оказал бы содействие Вашему сыну, но обращаться мне к генералу Локхарту бесполезно, так как все полномочия осуществляет сэр Джордж Уайт, а поскольку он отказал Уинстону в прикомандировании к штабу генерала Блада после его службы под началом этого офицера в Малакандской действующей армии, я не сомневаюсь, что согласия на отправку Вашего сына с Тирской действующей армией он не даст.

Я бы протелеграфировал сэру Джорджу Уайту, но уверен, что при создавшихся обстоятельствах моим обращением к нему он будет недоволен.