Жена сказала мне по телефону о повестке, о небывалом обращении (даже без простейшего «уважаемый»), да еще о звонках, требовавших моего присутствия на этом совете. Но у меня были все основания опасаться ареста или провокаций, которые повлекли бы за собой тот же арест, и я остался в Москве.
На заседание совета пошла жена; она долго искала конференц-зал и потому опоздала. Надо полагать, что в ее записи не хватает лишь самого начала — видимо, знакомый читателю ректор изложил все ту же справку КГБ, а затем выступал бывший ректор, патентованный черносотенец профессор Александр Ильич Щербаков, формулировавший цель заседания — лишение ученых степеней. Первоначально родилась идея — лишить Эткинда одной только докторской; однако чья-то творческая мысль подсказала, что можно лишить и кандидатской (она была, правда, получена не здесь, а в Университете, в 1947 году). Возможно, что предложение исходило как раз от Щербакова, такая самостоятельность мышления ему присуща. После него взял слово тоже знакомый читателю проректор Ю. В. Кожухов, и как раз во время его речи вошла жена. Вот ее запись.
Запись заседания
совета Института по гуманитарным наукам
8 мая 1974 г.
Присутствовало: в зале — 22 человека, в президиуме — 4
Юрий Вячеславович Кожухов (профессор кафедры истории СССР, член-корреспондент Академии педагогических наук, проректор по научной работе): ...Хейфец на допросе показал, что Эткинду его предисловие понравилось. Бродский — автор стихов вредного и ущербного содержания, его стихи использовались в ущерб СССР. Эткинд выступал на
суде над Бродским, отстаивая «право таланта выбирать свой образ жизни». Таким образом, в 1964 году была необдуманная защита тунеядца Бродского. Вместе с Хейфецем и Марамзиным Эткинд подготовлял издание стихов Бродского. В 1968 г. в постановлении ученого совета Института было отмечено: «В предисловии Эткинда к двухтомнику «Мастера русского стихотворного перевода» содержится политически вредная концепция в фразе про русских поэтов, лишенных возможности до конца выразить себя в оригинальном творчестве...»
Анализ ряда новых литературных работ Эткинда показывает, что он продолжает публиковать свои вредные политические идеи, умело используя для их протаскивания свои труды. В 1973-74 годах были осуществлены мероприятия в отношении Солженицына. Но Эткинд не принял этого к сведению. Он наносит существенный ущерб интересам нашей страны. Эткинд компроментирует (sic!) свое ученое звание.
Виталий Иванович Кодухов (профессор кафедры русского языка): Деятельность Эткинда вредная, и ученый совет правильно принял свое решение. Нам дали убедительную картину, рисующую подрывную деятельность ученого. У Эткинда — ярко выраженная ущербная идеология. Если он прочно не стоит на марксистской идеологии, то не в состоянии вести активную борьбу. Бывший профессор Эткинд не только не стал, но и не стремился встать на позицию коммунистической идеологии. Коммунизм — это путь к заветной цели. Он не всегда гладок, иногда требуется и борьба. Советский ученый должен уметь вести эту борьбу. Он не только не вел борьбу с враждебной идеологией, но всей своей антисоветской деятельностью показал, что не может плодотворно работать. За аморальные и антипатриотические действия, несовместимые со званием советского ученого, следует лишить Ефима Григорьевича Эткинда ученых степеней кандидата и доктора филологических наук.
Александр Иванович Хватов (профессор, зав. кафедрой советской литературы): Приходится каждый день убеждаться в том, что не бывает ни так называемого чистого искусства, ни так называемой чистой науки. И то и другое — сфера, где наиболее остро протекает классовая борьба. Борьба эта определяет закономерности современного мира. Когда вникаешь в суть тех фактов, которые характеризуют деятельность Эткинда как педагога и ученого, то убеждаешься в том, как велика ответственность перед народом, когда речь идет об идеологической борьбе. Когда думаешь о том, что побудило, что толкнуло Эткинда на путь, который вел его в лагерь идеологических противников, то приходишь к следующим выводам:
Во-первых, — социальные факторы.
Во-вторых, — психологические факторы.
Тщеславие, эгоизм, высокомерие, нежелание прислушиваться к критике — вот что сопровождало его деятельность.
Идейная позиция неотделима от политического уровня. Бытует заблуждение, смысл которого в том, что могут сочетаться методологическая нечеткость и высокий профессиональный уровень. Но работы Эткинда могут быть охарактеризованы не только как методологически несостоятельные, но и как профессионально ущербные. Что является высшей целью исследования? Выяснение истины. В работе 1968 г. его мысль отвлекала читателя от выяснения историзма, вела к несогласованности с историческим процессом. Он позволил себе заявить, что русские поэты не могли полностью выразить себя и потому переводили. Это кто же, Маршак был стеснен в проявлениях своего таланта? Он и детский писатель, и лирик. Эволюция Пастернака показывает, что в последние годы его творчества удельный вес оригинального творчества гораздо выше переводного...
Ректор (поправляет): Маршака.
Хватов: Да, да, Маршака! Николай Заболоцкий написал свои лучшие лирические стихи в тот период, о котором говорит Эткинд. И на творческих судьбах других поэтов можно это же проследить. Можем ли мы считать исследования Эткинда научными? Нет! Из знакомства с материалом мы можем вывести, что Эткинд действительно лишил себя права на звание советского ученого. Профессиональный уровень многих его работ, их противоречивость дают нам право и даже обязывают нас ходатайствовать об освобождении Эткинда от степени доктора тук.
Генрих Рувимович Левин (профессор кафедры всеобщей истории): Великий гуманист Горький учил нас: «Кто не с нами, тот против нас». Мне пришлось с оружием в руках отстаивать советскую власть. Для врага главным средством борьбы была всегда идеологическая борьба. Им нужны были исполнители. Они нашли их в лице Солженицына, Бродского, Эткинда.
Я остановлюсь на письме к молодым евреям. В этом письме Эткинд призывает с оружием в руках — или без оружия — бороться с советской властью. Разве можно терпеть среди нас такого врага? Как же можно его терпеть, коль скоро он призывает к свержению советской власти? Но советская власть весьма гуманна. Вы помните, что Троцкого выслали из Советского Союза? По тому же пути пошли и с Солженицыным. Когда слушаешь о той органической связи с Солженицыным, то удивляешься, как долго мы терпели.
Эткинд поступил как предатель, как враг. Необходимо поставить вопрос перед ВАКом о лишении его кандидатской и докторской степеней.
Анна Александровна Люблинская (профессор, зав. кафедрой педагогики начальной школы): Я не являюсь специалистом литературы, но факты меня потрясли. Это — настойчивая идеологическая диверсия. Гнездо свила эта диверсия в нашем институте. Я работаю в нем пятьдесят лет. Как мы бились за лучшее воспитание молодого человека! Как эти молодые люди растут на наших глазах! И вот появляются люди, которые поворачивают свои силы на то, чтобы вносить раскол, вносить вредные идеи. Эткинд сознательно, упорно, высокомерно не считался с замечаниями товарищей. Остается поражаться нашему долготерпению. Эткинд не так глуп, чтобы не понимать, но он не хотел ничего понимать. Он не может представлять советскую науку.
Виктор Константинович Фураев (профессор кафедры истории КПСС): Я тоже не принадлежу к литературоведам. Но я часто сталкиваюсь с идейной враждой. К сожалению, отдельные товарищи, особенно из молодежи, бегали на лекции Эткинда. Была молва о его блестящих лекциях. Видели ли они подтекст? К сожалению, никто не может дать такого ответа. А следовало бы. Хотелось бы заметить, что среди некоторых коллег бытует мнение, что Эткинд был человек политически неграмотный. У Эткинда было политическое кредо, и он ему следовал неукоснительно. Но он боролся не с нами, а связался с теми, кто по ту сторону баррикад. Присоединяюсь к внесенному Александром Ильичем предложению. Хамелеонам с нами не по пути!
Александр Максимович Докусов (профессор кафедры методики преподавания русской литературы): Постараюсь быть очень кратким. Мы будем единодушны. Когда речь идет о психологической атмосфере, где могут работать такие тонко изощренные враги, как Эткинд, то надо сказать, что его работы несостоятельны. За последнее время мы стали простосердечны и благодушны, за последнее время мы расслабились и притупилось наше зрение. Я призываю всех — бросить простосердечие и добродушие, и этим мы оградим наших студентов.
Анатолий Иванович Домашнев (профессор, зав. кафедрой германской филологии, декан факультета иностранных языков): 25 апреля совет института решил уволить Эткинда и лишить его звания профессора. После этого на совете факультета иностранных языков было собрание. На этом заседании актива обсуждался этот вопрос. Актив единодушно решил, что Эткинд запятнал профессорское звание. Выступавшие отмечали, что Эткинд потерял классовое чутье. Нужно Усиление всей воспитательной работы. Мы сделали выводы. Эткинд как ученый не оправдал наших надежд. Как член парткома я уполномочен заявить, что Эткинд недостоин профессорского звания и ученых степеней, которые он не оправдал.
Ректор: Поступило одно предложение: о снятии с Эткинда Ефима Григорьевича ученых степеней кандидата и доктора филологических наук и о лишении его соответствующих дипломов. Приступаем к тайному голосованию.
Избирается счетная комиссия в составе: Александр Ильич Щербаков, Зинаида Ивановна Васильева, Сергей Иванович Иванов (как ни странно, оба последние — не члены совета).
Подсчет бюллетеней обнаруживает единогласное решение.
Третье институтское заседание подготовлено лучше других, допускавших — по необходимости — импровизацию. Здесь роли распределены заранее. Лингвист В. И. Кодухов обсуждает общеидеологические проблемы («Если он прочно не стоит на марксистской идеологии...»); историк советской литературы А. И. Хватов — профессиональные, связанные с советской литературой, с творчеством Маршака (которого, он, правда, спутал с Пастернаком. Видно, составляя дома речь, он чувствовал зыбкость своих положений, вспоминая судьбу Пастернака, боялся невидимого оппонента, который может ему этого Пастернака припомнить. Словом, мешал ему Пастернак, и вот — вылез нечаянно, — впрочем, по установленному выше закону: «Что тот еврей, что этот») и Заболоцкого («Можем ли мы считать исследования Эткинда научными? Нет!»); еврей Г. Р. Левин говорит о еврейском вопросе («В этом письме Эткинд призывает с оружием в руках — или без оружия — бороться с советской властью» — так как же все-таки, с оружием или без?); специалист по начальной педагогике семидесятилетняя А. А. Люблинская — о воспитании юного поколения («Как эти молодые люди растут на наших глазах! И вот появляются люди...»), историк коммунистической партии В. К. Фураев — о политической грамотности («У Эткинда было политическое кредо...» — было! Как на похоронах). Методист литературы А. М. Докусов, опытный громила, обеспечивший себе доверие органов еще в былые годы — единственный представитель старых литературоведов (у Докусова есть книжка о Лермонтове).
Свободное копирование
