Жизнь в Минусинске - 11

На заре другого дня ко мне уже явился Попов и, со свойственным ему юмором, сообщил, как "мчалась" его "лошадь", "понимавшая, вероятно, всю важность события и свою роль в нем"; как он затем передал из рук в руки Валерию Николаевну "симпатичному чалдону", который, "быть может, не убьет, но мало шансов, что не обкрадет"; что Валерия Николаевна не удержалась от слез, прощаясь с ним и прося передать поцелуй и привет; как она "умоляла" его, Попова, "утешать" меня.

 -- А я отвечал ей,-- закончил Попов,-- что для Ивана Петровича начинается теперь прелюбопытное и преинтересное занятие, которое не даст ему скучать: игра в жмурки с полицией -- кто кого раньше поймает?

 И, действительно, "занятие" это было и "любопытное", и "интересное", но вместе с тем трудное и ответственное. Мне необходимо было, во что бы то ни стало, скрыть побег жены до достижения ею границ Европейской России, потому что, по существующим правилам, беглые из Сибири, задержанные в пределах Сибири, высылаются в Якутскую область, а пойманные в Европейской России могут быть возвращены в место их прежнего пребывания. Отсюда можно понять мое нервное настроение тем более, что самая большая опасность для меня была в моей же квартире. Хозяйка с каждым днем все настойчивее и настойчивее справлялась о здоровье Валерии Николаевны, желая "проведать" ее. А мне надо было минимум месяц не допустить хозяйку в комнаты. Я об`явил жену "опасно больною", не выносящею света и совершенно не могущею разговаривать даже со мною.

 -- Ах ты, боже мой!-- вздыхая, качала головой добрая хозяйка.

 -- Вы только, пожалуйста, никому не говорите о болезни жены, а то многие будут приходить, чтобы узнать об ее здоровье... Мне же надо будет каждому отворять двери, разговаривать и отрываться от больной.

 Добрая женщина поверила моей лжи и, кажется, мало распространялась на эту тему, тем более, что, будучи сама нездоровою, редко выходила из дому.