Сбывшийся прогноз - 7

В ноябре 1992-го назначенный взамен отправленного в отставку Фокина Леонид Кучма прилетел в Москву на переговоры с Ельциным и со мной, имея основной целью восстановить взаимопонимание и дружеские отношения. Мы довольно подробно поговорили наедине. Мне показалось, что у него действительно есть желание добиться позитивных перемен, стронуть с места буксующие реформы. Может быть, нет еще достаточного понимания, как это сделать, но по крайней мере тупиковость предшествующей политики В. Фокина ему очевидна. Сразу было видно – человек совершенно другой, прямой, не хочет хитрить и лукавить. Сам поставил вопрос о необходимости упорядочения отношений в денежной области, полноценного введения украинской национальной валюты в безналичный оборот, заявил о намерении покончить с вакханалией в расчетах. Посоветовались. Спрашивал меня о ключевых направлениях преобразований. Не имея, правда, четкой, ясной картины того, что надо делать – мешали рецидивы директорского мышления, – он, вместе с тем, все же явно хотел идти вперед, проводить осмысленную и в целом прореформаторскую политику. Было видно и другое: Кучма действительно не хочет разыгрывать антироссийскую карту, ставшую привычной для украинской политики 1991-1992 годов, и стремится нормализовать экономические и политические отношения с нашей страной, построить их на цивилизованной, культурной, не воровской основе. Впоследствии убедился, что на слово украинского премьера можно рассчитывать. Не все было в его власти и не все у него получалось, но по крайней мере сознательного обмана за то короткое время, что довелось проработать вместе, не было никогда. Именно поэтому всегда пытался его поддерживать.

Тогда, на нашей первой встрече, Кучма сказал, что хотел бы привлечь уже ушедшего в отставку Ланового к работе в своем правительстве, попросил меня позвонить ему, убедить принять предложение вернуться в состав украинского кабинета. Я связался с Лановым, сказал, что, на мой взгляд, при всех трудностях и отсутствии квалифицированных кадров у Кучмы есть реальное желание что-то сделать, и посоветовал оказать ему помощь. Лановой ответил, что считает правительство Кучмы обреченным и не хочет с ним связываться. В какой-то степени он был прав – Кучма действительно тогда недолго проработал во главе украинского кабинета, мало что успел сделать. И все же, думаю, Лановому следовало тогда согласиться и помочь Кучме. Потом он ушел в политику, в 1994 году участвовал в президентских выборах, получил несколько процентов голосов. Только весной 1996-го вошел в команду Кучмы, став его экономическим советником. При всем различии, мне кажется, есть немало черт, сближающих Ланового с Явлинским. И тот, и другой работали в правительстве, не желающем проводить реформы, затем ушли в отставку, И тот, и другой потом ринулись в политику, Бросается в глаза даже внешнее их сходство, манера говорить, отношение к людям. Наверное, сходство ситуаций, с которыми сталкиваются Россия и Украина, порождает и сходство личностей.

Моим "двойником", считаю, был Виктор Пинзенник, вошедший осенью 1992 года в правительство Кучмы и ставший почти сразу одним из злейших врагов популистского парламентского большинства.

Упорный, жесткий, явно не склонный задумываться о своей популярности и политическом будущем. Тогда он в самом деле попытался вытащить глубоко увязший воз экономических реформ на Украине.

Ему удалось немногое. После отставки Кучмы его уход был предрешен. Но вместе с ненавистью парламентского большинства он заслужил доверие и авторитет среди тех, кто действительно стремился радикально изменить направление экономического развития своей страны. Не случайно Кучма, избранный президентом и начавший в условиях жесточайшего экономического кризиса реализацию программы радикальных рыночных преобразований, позвал В.Пинзенника в правительство и назначил первым вице-премьером. Задачей его была разработка стратегии и тактики преобразований.

Мы вновь встретились весной 1995 года в Киеве. Виктор был законно горд результатами, которых удалось добиться за предшествующие полгода, резко снизившимися темпами инфляции, начавшимися структурными реформами. Был полон планов дальнейших преобразований. Вместе с тем, плата за успех оказалась высока, он стал любимой мишенью политиканов. Было ясно: президенту придется либо пожертвовать им, либо, по меньшей мере, переместить на другое место и урезать полномочия. Несколько месяцев спустя так оно и вышло. С постом первого вице-премьера Виктору пришлось расстаться, полномочия его резко ограничивались. Он думал: принимать ему новое назначение или отклонить? Мой совет был – оставаться. Кадровые маневры по политическим мотивам в столь сложной ситуации, которую переживает Украина, неизбежны. Главное не место, а то, сохранится ли возможность влиять на развитие событий, проводить осмысленную линию. Ясно, Кучма с пути реформ сворачивать не хочет; значит, надо работать.

Рад тому, что при всех колебаниях и отступлениях экономические реформы на Украине в 1995-1996 годах были продолжены: наш сосед начал с трудом наверстывать отставание в проведении реформ, и сегодня идея мягкого вхождения в рынок популярностью на Украине больше не пользуется.

Но все это позже.