Долгое будущее - 118

2 сентября В дороге

Мы едем в Барнаул. Самые любимые ноты, книги и гитара со мной. Я не писала тогда, что в Козловке над деревней ночью летали немецкие самолеты. На горизонте снопами в небе неподвижно сияли прожекторы. Взвивались ракеты. Ночью во время воздушных тревог мы будили детей, одевали их, но в случае бомбежек нам некуда было бы прятаться... По дороге шли беженцы, гнали стада. Из школы почти все дети уехали. В Козловке было страшнее, чем в Москве. Москва была вся завалена мешками с песком, разрушений видно не было, так как их мгновенно прятали за тут же выстроенными заборами. За неделю, что мы были в Москве, была в ту пору лишь одна воздушная тревога: мы с Аленой спали в ту ночь в метро, и вдруг часа в два вереницей стали входить в туннель еще люди. Просидели мы в метро до утра. Накануне отъезда у меня был Самуил Яковлевич Маршак, я дала ему кое-какие ценные английские книги, условились писать друг другу. Была Хильда Ангарова, молодчина, она остается в Москве. «В последнюю минуту пешком уйду», — говорит. Гриша Гинзбург — Григорий Романович тоже оказался молодцом — дежурит на крышах, тушит зажигательные бомбы. Я думала, он способен только великолепно играть на рояле.

Приходил и Канин — дала ему подушки и одеяло, и книги. А он мне даже записочки не дал в Комитет по делам искусств в Барнауле. Вообще он какой-то мелкий... Последнюю ночь спали дома. Был Гри, Катерина У вира и этот незнакомец, что пришел за письмом из школы, по фамилии Фишман. Тревоги не было, но я все равно всю ночь не спала. Решила: если можно, устрою там Алену и Цаплина, а сама вернусь в Москву. Пойду на фронт. Если только Москву не сдадут!.. Немцы уже заняли пол-России. Уже! Они под Ленинградом, под Москвой. С первого дня войны в наших газетах проводится сравнение с Отечественной войной 1812 года, с Наполеоном, взявшим Москву, но потом побежденным. Я думаю, что война будет долго и что, быть может, Москву мы и сдадим. Но я абсолютно всем существом чувствую, что наши раздавят Гитлера и фашизм. Но страшной ценой...

Мы едем. Стоим на маленьких станциях часами, идут эшелоны с беженцами, с ранеными. Уже побираются беспризорные дети... С нами едут люди, у которых ничего уже не осталось; города, где они жили, превращены в развалины, близких они растеряли. Гри обещал приехать и привезти Ванюшу — я ему не верю. Нет, не верю... Как быстро грянула война, я не успела, мы не успели опомниться... А уже эшелоны с ранеными... Очень страшно смотреть на эти поезда. А погода стоит сияющая... Дивная, теплая Золотая осень...