Лев Толстой

Лев Толстой

Главным моим автором стал и надолго оставался Лев Толстой. (Пишу «надолго», а не «навсегда», потому что тогда он был единственным главным, на голову выше всех остальных, а позже рядом с ним встали и другие). Познакомился я с ним ещё в 6-м или в 7-м классе, когда мне в руки попал «Хаджи-Мурат». Эта книга сразу же стала и навсегда осталась одной из самых любимых во всей мировой литературе. А уже в Смеле, по-моему, в 50-м году нашу семью постигла редкая удача. Папе удалось выписать журнал «Огонёк» с приложением, и этим приложением было 12-томное собрание сочинений Толстого. Открыв 1-й том («Детство, отрочество и юность»), я сразу же погрузился в мир Толстого и выйти из него уже не мог. Я буквально глотал том за томом. Всё здесь было моё. (Оставляю в стороне несколько произведений, оставивших меня равнодушным. Например, «Крейцерову сонату», которую до сих пор не люблю). Как своё я воспринимал и общую доброжелательность к людям (вспомним встречу Николая Ростова с немецким крестьянином), и любовь к другим народам – чеченцам, полякам, – и любовь к простому народу, и враждебность к государственной машине. И такая глубина психологических размышлений героев. Поиски ответа но вопрос, как следует жить. А окончательно «толстовцем» (условно говоря, конечно) я стал несколько позже, когда нашёл в школьной библиотеке дореволюционное издание «Посмертных сочинений графа Льва Николаевича Толстого в 2- томах». Там были собраны именно религиозные и философские произведения, я их прочёл и много над ними размышлял. Более всего мне было непонятно, как человек такого великого ума мог верить в Бога. Несуществование Бога было для меня аксиомой. Пытаясь закрыть на эту веру глаза, я соглашался со всем, что из неё следовало. Так я проникся двумя принципами Толстого: самосовершенствование и непротивление злу насилием. А одновременно усвоил и полное неприятие государства, по существу анархизм. И не менее важно – хотелось перенять смелость Толстого.