Сватовство майора

Отрывок из произведения "Моя жизнь..."   

   После окончания Военно-медицинского факультета при Харьковском мединституте меня направили для прохождения военной службы в Дальневосточный военный округ и назначили старшим врачом топографического отряда. Каждый год наш отряд работал в разных районах Дальнего Востока, обновляя карты местности.
 
   Не помню, в каком году мы работали в низовьях Амура. Стояли в каком-то богом заброшенном поселке на берегу Амура в глухой тайге. Мне пришлось пойти в местный медпункт по каким-то своим делам. Я познакомился там с молодой, необыкновенно красивой женщиной-врачом. Как она попала в это проклятое место, куда катер заходил 1-2 раза в неделю–сказать трудно.

   Пришел в часть, рассказываю командиру отряда о результатах моего похода. А у него, замполита и начальника тыла (для проверки команд всегда ездили командир отряда, замполит, начальник тыла и я) сразу мысль-давайте, женим нашего убежденного холостяка майора Федора Лысенко, помощника начальника штаба, который тоже приехал с нами, на этой красавице. Меня сразу же определили сватом. «Ты будешь вести переговоры с ней и с ним, а мы поможем. Устрой им встречу наедине».
 
   Федор был убежденный холостяк, хотя уже и не молодой, но очень стеснительный.  Она была значительно моложе его.

   Я никогда никого не сватал и даже не представлял себе как я должен действовать в данной ситуации. Командир отряда, замполит и начальник тыла (все они были гораздо старше меня) тщательно проинструктировали меня, что и как я должен говорить ей и Федору, чтобы их встреча состоялась.

   Мы разработали отличную легенду (на наш взгляд) и пошли с Федром в медпункт, чтобы обсудить с врачом дальнейшее его лечение. Федор действительно жаловался на периодические боли в области желудка. Питались топографы во время работы в тайге, только консервированными продуктами. Супы, борщи, картофель, морковь, свекла были сушеные в больших металлических банках. Все каши и кисель были в брикетах. Многие топографы, как офицеры так и солдаты, страдали хроническими болезнями органов пищеварения.

   Как только врач начала расспрашивать и осматривать Федора за мною в медпункт прибежал солдат. Якобы, меня срочно вызывает командир отряда (такова была легенда!). Я извинился и оставил Федора и врача наедине.

   Примерно через час или полтора Федор вернулся, молча лег в спальный мешок и отвернулся к стене. Какой у него с врачом был разговор он не рассказал даже командиру. Самое интересное, что после их встречи врач перестала со мной общаться, и как  врач тоже,  не разговаривала даже по делу. Помирились мы только тогда, когда ей привезли в медпункт после тяжелой травмы еле живого местного жителя. Она сама позвала меня и попросила помочь ей. 

   Меня все время подмывало расспросить, как она такая изумительно красивая женщина,  талантливая врач, оказалась в этом поселке. Поселок был небольшой, население разное–и русские и местные. Но она пользовалась в этих дебрях большим авторитетом и как человек, и как врач. К сожалению я забыл ее имя.

   Мне понравился медпункт. Идеальная чистота и порядок во всех комнатах. Кто и как курировал ее деятельность, трудно представить. Как она добиралась до Хабаровска зимой, наверное, на аэросанях или на вертолете. Вот какие еще были места в глубокой тайге, и какие удивительные люди! Никакой свадьбы не состоялось, так мы и уехали из поселка с Федором холостяком. А он был очень умный и симпатичный офицер.
 
  Через некоторое время  я плыл на катере в Хабаровск и увидел на палубе врача из поселка. Она и я сделали вид, что не заметили  друг друга и не подошли друг к другу. Жаль и Федора, и ее–хорошая была бы пара.  Больше в тех краях я никогда не был. Вскоре Федора перевели в Москву в академию имени В.В. Куйбышева на должность преподавателя.

  Уже после перевода меня в Москву я узнал от врача академии, что Федор умер от рака желудка. Жаль… Прекрасный был офицер, человек, специалист.