Комсомольская юность - 8

Теперь, на фоне вышеизложенного я могу приступить к описанию некоторых эпизодов из моей комсомольской юности. Хорошо помню свое первое комсомольское собрание. Оно происходило в начале ноября 1938 года, длилось 3 дня (!) и было посвящено весьма важному для нас вопросу. Дело в том, что по каким-то причинам наша школа к 1 сентября получила распоряжение освободить ранее занимаемое здание. Для нас в одном из дворов того же Петровского переулка уже выстроили из красного кирпича новую школу стандартного образца. Ей был присвоен номер 635. Но переехать в нее мы не могли. Не было закончено внутреннее оснащение — то ли сантехника, то ли электрика. Наши классы на неопределенное время распихали на 3-ю смену по другим школам района. Эту ситуацию и обсуждало то знаменитое собрание. Место для него нам предоставила начальная школа, располагавшаяся в Дмитровском переулке.

Всем заправляли члены старого комитета во главе с Валей Королевым: окончив школу, эти ребята не перестали болеть за ее дальнейшую судьбу. В конце лета они провели «самостоятельное расследование» причин задержки с подготовкой здания к учебному году и пришли к выводу, что виноват в этом недавно назначенный новый директор школы. Уже не помню: то ли он потратил какие-то деньги не по назначению, то ли просто оказался «шляпой». Так или иначе, но «материал» на руках у ребят был достаточно серьезный и хорошо документированный. Неведомого до той поры директора пригласили на наше собрание. Он явился. Всячески старался оправдаться в предъявленных ему обвинениях. Однако после горячих дебатов комсомольцы единодушно решили просить районный отдел образования (РОНО) отозвать горемыку-директора. Ребята из комитета комсомола, конечно, знали, что директор школы — «номенклатура» райкома партии («идеологический фронт!»). Поэтому на собрание пригласили и инструктора райкома партии, ведавшего школами. Он не выступал. Но директора через несколько дней сняли с должности. Я упоминаю об этом собрании не только потому, что оно произвело на меня, новичка, большое впечатление своей деловитостью. Описанный факт иллюстрирует то обстоятельство, что в разгар репрессий, когда права отдельной личности были безжалостно растоптаны властью, игнорировать коллективную волю даже комсомольцев-школьников эта власть еще не решалась.

Директором школы был назначен Георгий Васильевич Гасилов. Он оказался человеком выдающегося организационного таланта и энергии. Особенно сильное впечатление на нас произвели его романтический облик и яркая, страстная речь. Был он невысокого роста, заметно сутулый, со впалой грудью. Говорили, что у него туберкулез. Ходил быстро, энергично жестикулировал. Густые, откинутые назад черные волосы, худое лицо, горящие глаза, усы и бородка «под Ленина» — все соответствовало нашим представлениям о пламенном революционере. Получалась некая комбинация Антона Макаренко (мы все читали его «Педагогическую поэму») и Николая Островского («Как закалялась сталь»). Он преподавал историю партии в 10-м классе по изданному в те годы «Краткому курсу» этой истории под редакцией Сталина. Его речь украшали сильные, импонировавшие нашей молодой нетерпимости декларации вроде: «Нас недаром прозвали твердокаменными!» (это о большевиках). Или: «Большевики меньше всего похожи на кисель, а больше всего — на железо!».

Позднее мы узнали, что перед этим он работал в Наркомпросе. Пост директора школы был явным понижением, но... не более того. Между тем, как почти всех сотрудников Наркомпроса репрессировали.