Спасительный семафор

34. Спасительный семафор

Это совсем неправильно, когда у морского училища нет своего кусочка моря и пусть небольшого, но настоящего флота. Пляж - хорошо, даже необходимо, но водная станция - много лучше.

Как только у городских властей и пограничников выбили крохотный - метров 60-70 - участок морского берега, сразу закипела работа. За считанные дна у самого моря вырос небольшой домик с единственным окошком, глядящим, естественно, в бескрайнюю лазурную даль. В спокойные дни волны лизали лишь узкую полоску пляжа, но в ветреную серо-зеленые валы докатывались до самых стен, создавая впечатление, что это рубка плывущего по волнам небольшого корабля.

Скоро появились первые брюхатые шестивесельные ялы, надежные, мореходные и потому очень популярные на флоте. Они тяжеловаты на веслах, но резвы и маневренны под парусом. Рядом с ними разместились юркие двойки» и острогрудые «четверки».

Началась регулярная и предметная морская практика, увлекательные походы и самые разные соревнования.

Командовал все этим парадом и обеспечивал сохранность боцман -это его постоянное место работы - и двое дневальных. В силу специфичности условий летом им разрешалось оставаться только в плавках, но непременно с нарукавной повязкой и в головном уборе, функцию которого успешно выполнял белый чехол от бескозырки. Эти нехитрые условности как-то их выделяли на фоне остальной пляжной публики.

Осенью на станции зашумела ручная лебедка, списанная с какого-то старого судна, теперь вытащить из воды самую тяжелую шлюпку мог, при необходимости, даже один человек.

Очень важным для оказания быстрой помощи стало оборудование на крыше водной станции наблюдательного поста, оснащенного настоящим корабельным дальномером, позволяющим видеть человека за несколко километров таким, как будто он совсем рядом. Наблюдать за находящимися в море шлюпками, особенно в плохую погоду, стало обязанностью одного из дневальных.

Еще чаще этот мощный оптический инструмент использовался в несколько иных целях. Наметанным глазом дневальные оценивали возможное развитие событий, когда выдавали маленькую двухместную лодку кому-то из известных любителей амурных приключений. Морские прогулки в таких случаях развивались, как правило, по вполне определенному сценарию. Поэтому в такую лодку впивались стеклянные глаза дальномера и неотрывно следили за ней вплоть до возвращения на станцию.

Случались и курьезные эпизоды, как, например, с Фимкой Филем. Совсем еще недавно, в обычный будничный день он с напарником дежурил по станции. С ночи задул свежий ветер, поднялась небольшая зыбь. Плановые занятия в этот день не предполагались, так что все предвещало спокойную вахту.

Ненастная погода не повлияла, однако, на намерение некоторых отдыхающих из Лермонтовского курорта прогуляться к морю. Одна небольшая веселая группа с великодушного разрешения строгого дневального разместилась прямо на водной станции.

Скучающим курортницам скоро захотелось покататься на лодке, и они принялись дружно уговаривать дневального. Сопротивлялся он не долго и больше для порядку. Не мог он только признаться им, что ни плавать, ни грести как следует еще не умеет. Понятно, что такое откровение выглядело бы несколько странно, но наверняка уберегло бы его от грядущих осложнений.

Мобилизовав напарника, Фимка им решил спустить на воду самую маленькую шлюпку, разумно полагая, что с ней хлопот будет поменьше. Но протащить по песку несколько десятков метров даже легкую «двоечку» двум хилым богатырям оказалось не под силу. Измаявшись, они махнули рукой на это предприятие, что, однако, с очевидным неудовольствием было воспринято наблюдавшим за их трудами женским коллективом.

К застрявшей в песке лодке решительно направилась молодая, слегка полнеющая дама, крепко ухватилась за борт и без заметного напряжения одна поволокла ее к воде. Дневальным бросила:

- Тащите живее весла! А ты, - она указала на Фимку, - садись на кормовую банку, грести буду сама.

Такой расклад обязанностей Фимку вполне устраивал. Оттолкнувшись от берега, он взобрался в убегающую по волнам лодку. Береговая полоса и снующие по ней люди быстро удалялись. Незнакомка гребла умело и увлеченно. Но неспокойное море и встречный ветер быстро подтачивали силы, о чем она откровенно поведала своему пассажиру, вальяжно рассевшемуся на широкой скамье и не спускавшему с нее глаз. В душе Фимка уже начал бороться с известным искушением, мучительно изобретая правильные подходы.

Опыт, приобретенный в ходе многократных наблюдений в дальномер, явно сейчас не подходил - там обхаживание начиналось обычно с того, что приглашенную спутницу начинали обучать гребле, для чего надо было садиться с ней на одну скамью, непроизвольно обниматься и так далее. Тут случай иной - не он ее, а она его могла бы поучить, но моряку обращаться с такой просьбой к сухопутной даме совсем не с руки.

Вызревшее в ней решение "бросить эти невозможные вёсла ко всем чертям застало Фимку врасплох, но никакого другого выхода, кроме как подменить ее, не оставалось.

Но едва она поднялась, чтобы освободить ему место, как резкий удар волны бросил ее на днище. Падая, она увлекла с собой и Фимку. Оказавшись по воле случая во взаимных объятиях, они не торопились подняться. Фимка решил использовать появившийся шанс.

- Ишь ты, шустрей какой! Посидел, сил поднабрался и сразу давай ему всё! А я мучаюсь, катаю его, ну хоть спасибо сказал бы! - И как-то лукаво улыбнувшись, добавила: - Немного подальше отойдем, что ли?

Не очень определенный намек все-таки воодушевлял. Впервые в жизни Ефим налег на весла, но сразу они показались неподъемными и всякий раз норовили зарыться в набегающую волну, откуда извлекать их становилось мучительно трудно. Лодку быстро развернуло бортом к волне, понемногу захлестывало. Полная беспомощность молодого моряка становилась очевидной.

- Э-э, да и силенок-то у тебя не густо! А все я, да я! Ты вот что: упирайся-ка пятками в мои ноги, да и весла не одними руками, а спиной тяни, понял?

Дела пошли лучше - лодка вышла вразрез волне и резво побежала в зовущую даль. Теперь дама столь же пристально вглядывалась в гребца, с трудом удерживая распирающий ее смех - этот неумелый, но самонадеянный мальчишка вынуждает ее сидеть в какой-то неестественной позе прямо на дне лодки только для того, чтобы ему было удобнее управляться с веслами. Временами она продолжала подсказывать, что и как надо делать, чтобы точно выдерживать курс.

Несмотря на все ее старания, Фимка очень скоро истощил свой физический ресурс и работал уже на самом пределе возможностей. Давно ему хотелось только одного - поскорее вернуться на берег. Сгоряча он не заметил, что в кровь стер обе ладони и теперь каждая капля обильного пота и самые мелкие морские брызги усиливали его страдания.

Берег почти совсем скрылся из виду, едва различимые люди казались не больше муравьев.

С милой улыбкой, в упор глядя в Фимкины глаза, она стала медленно оголяться. Начала с узкой, по сути декоративной полоски, которую только с большой долей фантазии можно именовать бюстгальтером. С самого начала казалось, что эта ленточка ровно ничего и ни от кого не скрывает. Но когда она, изящно поддев ее тонким мизинчиком, элегантно перебросила через голову, ее высокая грудь, внезапно опустившись, распалась на два огромных полушария, заслонивших весь остальной мир.

Энергично, но аккуратно двигая ногами, она освободилась от остатков пляжного костюма. Перед Фимкой лежала красивая молодая женщина, призывно протягивающая к нему руки.

А силы Фимки оказались на исходе. Колючий ком, зародившийся где-то в груди, подкатил к горлу, перекрыл дыхание, закружилась голова. Бросив весла, он стал медленно сползать вниз.

В нормальное состояние его возвратили шлепки по физиономии.

- Глупенький, неужто так испугался? Сам-то чего добивался? Ну, так не бойся, это вовсе не страшно. А вообще-то, как знаешь.

Неуправляемую лодку долго кидало из стороны в сторону, воды в ней все прибавлялось.

Когда все страхи остались позади, Фимка медленно поднялся и обомлел: в жалобно скрипящей уключине болталось лишь одно весло, другого не было. Вместе с веслом море похитило и всю их одежду, опрометчиво брошенную на кормовую банку, по которой периодически прокатывались наиболее высокие волны. Двое голых в открытом море, в одной лодке с единственным веслом! Ситуация презанятнейшая - хоть плачь, хоть сразу утопись.

Но Фимка предпочел третий путь, поскольку не сомневался, что бдящее око дальномера видит все. Но понимает ли оно всю трагичность положения? Как бы пригодился сейчас флажный семафор, владеть которым должен каждый моряк, но который, увы, основательно забыт сразу после сдачи экзамена. А надо бы сейчас вспомнить всего две буквы: "С" и "О", дающих в сумме тот самый спасительный "СОС", обязывающий всех незамедлительно торопиться на помощь.

Из всего алфавита с трудом восстановились в памяти лишь первые три буквы, но что с них проку..., хотя «ABA» - уже кое-что! Ведь, если «ABA», то значит «АВАРИЯ», что же еще?

С трудом балансируя в пляшущей на волнах лодке, он старательно повторял эти буквы, вычерчивая руками замысловатые фигуры. Наверное со стороны это выглядело очень забавно, потому что его спутница безудержно хохотала. Складывалось впечатление, что во всем случившемся для нее было больше комизма, чем трагедии.

Фимке смеяться не хотелось - лодку относило все дальше в море и все сильнее заливало водой, над двумя молодыми жизнями нависла и все возрастала реальная опасность. И ответственность лежала только на нем. Женщина оказалась очень легкомысленна и, видимо, до конца не осознавала надвигающейся беды.

Надо срочно сообщить, что осталось лишь одно весло и лодка неуправляема! Но как? Жестами, пантомимой? Что же еще? Фимка поднял обе руки, одну резко опустил, показывая при этом, что она поплыла по волнующемуся морю. Эту загадочную картинку он изобразил несколько раз.

А как показать, что они остались совсем без одежды? О, это просто! Но чтобы этот сигнал был обязательно принят и правильно истолкован, надо бы подняться повыше. Выждав, когда пройдет очередная волна, он взобрался с ногами на банку, повернулся задом к едва видимой водной станции, немного согнулся и стал отчаянно хлестать себя по ягодицам.

Спутница, так и не понимая смысла его ритуальных плясок и искренне полагая, что он специально для нее разыгрывает всю комедию, заливалась смехом. Она смеялась и тогда, когда, потеряв равновесие, ее забавный друг прямо со скамьи нырнул в море. Однако, выглянув за борт, там она его сразу не обнаружила. Значит, решил искупаться, резвится где-нибудь в волнах, как молодой дельфин.

Неожиданно у самого борта появилось и сразу исчезло его перекошенное ужасом лицо, через минуту он появился снова, отчаянно, по-собачьи подгребая руками и пытаясь что-то крикнуть. Скованная паническим страхом, она не шевелилась. Фимка вновь исчез в набежавшей волне. Но когда на остатках сил ему посчастливилось всплыть еще раз, рядом с собой он увидел лопасть весла, за которую ухватился мертвой хваткой. Спасательный круг остался на берегу.

Вместе с веслом она втащила его в лодку, попыталась сделать искусственное дыхание. Из Фимки фонтаном брызнула вода, стало рвать, а это были уже устойчивые признаки жизни. Рыдая, она нежно обняла его, прижала к груди, стараясь согреть своим теплом.

- Да что ж ты, родненький, ничегошеньки не умеешь - ни плавать, ни лодкой править, да какой же ты тогда морячок? Любовничек ты мой!

Он открыл глаза, неуверенно улыбнулся.

- Посмотри, нет ли там лодки, они должны были понять меня. Приподнявшись, она долго смотрела в сторону берега.

- Кажется, идут. Да-да, точно - к нам идет лодка, в ней двое! Только бы продержаться до их прихода. Ты лежи, а я попытаюсь подержаться против волны, не то совсем зальет, потонем. За себя не боюсь, берег недалеко, а вот тебе совсем худо будет.

Лёжа в полузатопленной лодке, он снова как зачарованный любовался ее молодой красотой. Она тут же поймала его взгляд:

- Еще пять минут назад в утопленниках числился, а только оклемался опять за свое? Нет уж, дорогуша, глядеть можешь, куда тут денешься, но шалить не смей! Пока плавать не научишься, в море с тобой не выйду. Понял?

Немного посрамленный, Фимка молчал. Задумался.

- Вот те на!. А зовут-то тебя как? Пол-дня плаваем, а имени друг дружки не знаем! Я - Фима, а ты?

- Никак познакомиться решил? С чего бы это? Чтобы помнить, с которой первой согрешил? Или кто тебя у Нептуна выкрал? Дак ведь мелочи все это!.... А вообще-то я - Виктория. Одни зовут Вика, другие Вита. И то, и другое со смыслом. Так что не бойся, со мной не пропадешь!

Победа в Жизнь слились воедино в этой милой, простой, добросердечной женщине. Она гордилась именем и оправдывала его.

Спасение было уже совсем близко - к ним шла, преодолевая волну и свежий ветер, быстрая "четверка". На веслах сидели двое - напарник Фимки и какая-то женщина, наверное, из той же группы. Но подруга выбилась, очевидно, из сил и уже не гребла, а двигаться на двух веслах в такую погоду было не просто. По ходу они подобрали плава¬ющее весло и поняли, что приключилось с их друзьями.

Когда лодки сблизились вплотную, они увидели двух совершенно обнаженных людей, стыдливо отворачивающихся и прикрывающихся ладошками. Поэтому возвращенное весло обрадовало их чуть меньше, чем готовность поделиться одеждой.

Напарник снял с себя нарукавную повязку и белый берет, оставались на нем только плавки. Дама, не имевшая в этот момент в своем гардеробе ничего лишнего, с подозрительной готовностью предложила свой лифчик, чтобы оставаться как бы наравне с подружкой.

Из нарукавной повязки и берета Виктория ловко соорудила подобие плавок, а вот Фимке повезло меньше - как ни старался, так и не сумел приспособить женский наряд. Пришлось возвратить его хозяйке.

Виктория приняла командование на себя:

- Сделаем так: в две лодки идем к берегу. Фимка стер руки и грести не сможет, поэтому он будет сидеть вон там, под лавкой, и пока вполне может обойтись без трусов. Когда подойдем ближе, я вылезу искупаться и это вот приспособление отдам ему. Нашу лодку вы возьмете на буксир. Выйдете на пляж, - обратилась она к подруге, - возьмешь у девочек что-нибудь подходящее для меня и передашь прямо в воде, там я и оденусь. Договорились?

Предложение Виктории принято без обсуждений.

До конца курортного сезона все четверо были неразлучны.

Хороший дальномер на водной станции - незаменимая вещь!