Эту весьма вероятную связь между Пюи-дю-Ван и пропастью Пьера надо было попытаться найти летом 1960 года. Юношам, настойчиво исследовавшим недра Кум-Уарнеда в течение пяти лет, такой успех, конечно, дал бы большое удовлетворение. Кроме того, эта связь положила бы конец трудоемкому и мучительному гидрогеологическому исследованию, которое мы взяли на себя и неуклонно продолжали в течение пяти кампаний в массиве Арба — одном из самых богатых пещерами в нашей стране.
Так, 26 июля 1960 года на поляне в Кум-Уарнед собралось восемнадцать спелеологов, а военные летчики из По вновь облагодетельствовали нас, сбросив все наше снаряжение на парашютах. Разбирая снаряжение (в общей сложности четыре тонны груза), мы с удивлением обнаружили какие-то плоские весьма тяжелые коробки, содержавшие, как мы сначала подумали, карбид кальция для питания наших ацетиленовых ламп. Но количество и вес этих коробок заставили нас предположить, что их содержимое не предназначено для освещения.
Вскрыв коробки, мы с недоумением увидели, что они наполнены мелкими камнями! Это был просто балласт, который летчики положили между нашим багажом для равновесия. В некоторых местах приземления парашютов коробки открылись и содержимое их высыпалось. Вскоре камешки скатятся под уклон, их унесут воды ручьев. А какой-нибудь попавший в эти края геолог найдет эти кусочки гранита, кварца и гнейса в известняковом массиве Арба, и находка покажется ему необъяснимой. Прежде чем он напишет заметку об этой аномалии, мне бы хотелось, чтобы он прочел эти строки, объясняющие, как обломки скал из аллювиальных наносов Гав-дю-По очутились (по воздуху!) на высоте 1300 метров на склоне сложенных из известняка гор Верхней Гаронны.
Летняя кампания 1960 года должна была быть полностью посвящена исследованию пропасти Пюи-дю-Ван, которую я открыл в 1956 году и исследовал всего на несколько метров. Поскольку в 1959 году в этой пропасти уже была достигнута глубина двести метров и было весьма вероятно, что она окажется значительно глубже, я решил вновь в нее спуститься.
Свое решение я принял не без внутренней борьбы, некоторых опасений и угрызений совести. Дело в том, что я сам себе поставил предел, решив, что с шестидесяти лет откажусь от спуска в пропасти, во всяком случае в большие пропасти. Я далеко перешагнул этот предел, и сам нарушил собственное решение, спустившись на глубину нескольких сот метров в пропасть Раймонды и в пропасть Пьера в 1958 и 1959 годах.
В 1960 году я уже на три года превосходил назначенный возраст и вновь нарушал свой обет, решив спуститься в Пюи-дю-Ван в возрасте шестидесяти трех лет…
В течение многих дней пропасть оборудовали, то есть все спускавшиеся в нее крепили лестницы и веревки в расположенных один над другим колодцах, очень характерных для Пюи-дю-Ван — пропасти, идущей почти вертикально до глубины ста пятидесяти метров. В эту пропасть, не похожую ни на одну другую из тех сотен пропастей, которые я повидал на своем веку, мы спустились вместе с Ивом Феликсом.
Начиная с входного отверстия, приходится протискиваться через извилистый лаз, потом скользить по бесконечному ряду диаклаз и спускаться по таким узким колодцам, что все время ощущаешь давление на спину и грудь. Для преодоления некоторых переходов приходится прибегать к гимнастическим упражнениям и труднейшим фокусам, чтобы добраться до небольших расширений, где вдвоем невозможно уместиться. Ждешь, пока компаньон уцепится и распластается на лестнице, и лишь после этого можно последовать за ним в вертикальный колодец (прямо какая-то акушерская спелеология!). И такое длится до глубины более ста метров. Не ощущается ни малейшего головокружения: настолько колодцы узки, сплющены и в них невозможно упасть, даже если пожелаешь — зацепишься и застрянешь между стенами. Но человек, склонный к клаустрофобии,[1] пережил бы здесь настоящий кошмар при мысли, что ему никогда не удастся выбраться из каменных объятий этой могилы, спрятанной в недрах горы.
Действительно, невольно задаешь себе вопрос: можно ли спасти заболевшего или раненого товарища в таком непрерывном ряду вертикальных ловушек и щелей? Этот вопрос задавали себе все участники экспедиции в Пюи-дю-Ван, иногда его обсуждали сообща; ответ был единодушным — тяжелораненого вынести на поверхность невозможно. Есть такие полости, в которых "ни в коем случае нельзя допустить, чтобы случилось несчастье".
По склонам, через трещины, извиваясь, как черви, продвигаясь ползком в любых положениях, так что иногда приходилось снимать каску и держать ее перед собой, мы добрались наконец до последнего наклонного лаза, к которому была прикреплена лестница.
— Внимание! — сказал мой спутник. — Мы теперь находимся на глубине ста двадцати метров, и с узкими проходами покончено. Сейчас мы попадем в большой зал и повиснем на его потолке.
Действительно, едва я освободился от объятий последней узкой щели, как очутился на лестнице, раскачивающейся над бездной, напомнившей мне переживание, уже ранее испытанное в пропасти Пьер-Сен-Мартен, когда, спустившись на глубину двухсот пятидесяти метров, внезапно оказывался висящим над гигантским залом Лепине. Но здесь ощущение еще более острое, так как до этого долго ведешь борьбу с бесчеловечно узкими лазейками, и лишь затем попадаешь в абсолютный мрак громадного зала.
Только внизу под собой угадываешь в глубине какие-то нагромождения камней, на которые вскоре приземляешься. Ив присоединяется ко мне, и под его руководством (он знает пропасть еще по прошлому году) я пробираюсь по очень наклонному залу, который мы обходим кругом.
— В длину триста пятьдесят метров с перепадом высот в сто метров, — уточняет Ив, — и сейчас мы находимся примерно в центре зала.
Высота свода колеблется от двадцати до пятидесяти метров, и при нашем скромном освещении мы его почти не различаем. Что касается ширины зала, то она нигде не превышает тридцати метров, и не знаешь, чем его считать — очень вытянутым залом или колоссальной подземной галереей.
Пересекая крутые склоны и хаотические нагромождения камней, мы доходим до верхнего конца зала, где свод резко понижается.
— За этим низким лазом пещера продолжается и вновь обретает значительные размеры, — сообщает Ив.
Я беру это сообщение на заметку и, удовлетворившись полученным описанием, решаю вернуться к подножию нашей веревочной лестницы, чтобы осмотреть другую половину зала.
Это и в самом деле очень большая пещера, которую мы пересекаем по невероятному хаосу камней. Поражаешься, когда осознаешь, что наш длительный и очень трудный спуск в исключительно узкий и извилистый колодец привел нас в циклопический подземный мир. Так это крохотное отверстие не зря проделано в величественном нефе,[2] оно лишь "глазок", столь же узкий и извилистый, сколь и благословенный, открывающий доступ в нижний этаж, необычайные пропорции которого привели меня в замешательство. Если бы только камни могли говорить…
По залу Ветра вьется и прыгает ручеек. Дойдя до нижнего конца зала, он меняет русло, растекается на множество рукавов, образуя одинаковые совершенно горизонтальные глинистые пляжи. Здесь был разбит подземный лагерь: три палатки с надувными матрасами и пуховыми спальными мешками, в которых умещалось девять человек.
Несмотря на мрачное, несколько дьявольское окружение лагеря, несмотря на низкие температуры и сырость, царящую в пропасти, его очень ценили различные сменявшие друг друга отряды, которые могли в нем отдохнуть, возвращаясь с очередного "штурма" пропасти. Один из нас, Жан-Мари Нико, прожил в лагере шесть дней и шесть ночей подряд, так что можно сказать, что он провел в нем двенадцать ночей.
Ручей полностью исчезает в самом низком месте зала через очень маленький ход, тот самый, который был обнаружен и пройден в апреле 1960 года во время нашего краткого весеннего похода.
Я подхожу вместе с Ивом, чтобы взглянуть на это отверстие, через которое струя воздуха, идущая вниз, жадно втягивает дым от сигареты моего спутника. Именно через это окно теперь и пробрались наши отряды, чтобы спуститься в многочисленные пятнадцати- или двадцатиметровые колодцы. Отряд I, который возглавлял Пьер Жиккель, пришел сюда 29 июля, но решил остановиться у большого колодца, чтобы произвести зондаж, прежде чем бросить лестницы и спустить людей. Отвесный зонд показал глубину девяносто четыре метра.
В момент, когда Жикель вытаскивал зонд, послышалось какое-то странное рычание, вслед за которым сразу же из колодца появилась пена. Из-за страшной грозы в Кум-Уарнед начался подъем подземных вод, сметавших все на своем пути. Жиккель, Лафон, Пуликен и Каррер едва успели спастись на выступах и стали ждать дальнейшего развития событий.
Поскольку они собирались только на короткую вылазку, у них с собой не было продуктов и лишь очень ограниченное освещение.
В большом зале Ветра вспомогательный отряд тоже был застигнут врасплох внезапностью и яростью подземного паводка: узкий проход оказался затопленным, закрытым и совершенно непроходимым. Только через тринадцать часов стало возможным по нему пробраться. Понижение уровня воды позволило вспомогательному отряду рискнуть спуститься в следующие колодцы до двадцатиметрового каскада, у подножия которого находились четверо отрезанных спелеологов. Теперь им можно было помочь выбраться под струями стекающих вод отступающего паводка.
Штурмовой отряд II тоже не избежал незавидного плена, во время которого четырем членам отряда пришлось делить между собой скудные запасы шоколада и несколько кусков сахару.
Новый отряд в свою очередь достиг края колодца с каскадом, падающим на глубину девяноста четырех метров. В него спустились Максим Феликс и Жан-Мари Ребуль. Двадцать четыре часа от наших двух разведчиков не было никаких вестей, но наконец с помощью Ива Феликса и Жоржа Брандта они вернулись из глубины пропасти. Их разведка дала самые обнадеживающие результаты, так как они неуклонно двигались вперед в смысле направления и глубины в сторону нижней части системы соседней пропасти Пьера.
Третий штурмовой отряд — Жан Паран, Пьер Лафон, Марк Пуликен и неутомимый Жан-Мари Ребуль — вновь направился в глубины Пюи-дю-Ван и поднялся на поверхность через сорок восемь часов с полной победой. Этим четверым удалось добраться до нижних этажей пропасти Пьера, совершив очень трудный, но очень эффектный переход. Оказалось, что пропасть Пюи-дю-Ван и пропасть Пьера образуют одну грандиозную пропасть глубиной шестьсот пятьдесят семь метров. За исключением некоторых очень небольших участков, система Тромба теперь была почти полностью известна и пройдена. И после того как удалось найти соединение пропастей, Пюи-дю-Ван оказалась одной из самых глубоких пропастей в мире (точнее говоря, четвертой).[3]
Остается еще пройти лабиринт из гигантских галерей, оставшихся необследованными из-за недостатка времени и крайней усталости членов отряда. Эти галереи могут сообщаться с пропастью Раймонды, расположенной очень близко. Это предположение послужит поводом для кампании 1961 года, которая, надеемся, будет успешной и даст новые интересные сведения.
Свободное копирование
