Понедельник, 1 марта
Совсем не работал днем.
Обедал у г-жи Гиймарде с моей сестрой. Заходил повидать г-жу Про... Не застал.
Видели Чичери, Ризенера, Леблона, Пирона.
Провел печальный вечер, один, в кафе. Вернулся домой в десять часов. Перечитывал старые письма. Как раз перечел письмо от Сусса и Филарета.
Написал Филарету следующее письмо:
«Предвижу твое крайнее изумление. Как! Он пишет мне, этот художник? Chemprovisa novella!.. (Непредвиденная новость). Догадайся, что заставляет меня писать тебе; ты будешь по этому поводу делать самые невероятные предположения, однако самое простое не придет тебе в голову.
Я вам нишу, старый друг, следуя той потребности, которую мы лучше сознавали прежде. Но мы оба пошли путем, который с каждым нашим шагом все более скрывает нас. Некоторые чувства кажутся уже смешными. То, что вызывало в нашем наивном воображении юнцов шестнадцати-двадцати лет философское презрение, становится теперь серьезными объектами нашего культа. Я провел целый вечер, перечитывая все старые письма, потому что я более, консервативен, чем Сенат, сохранивший только слепки. В то время как вы, предполагаю, были на балу в Опере, я в два часа ночи погрузился в эти сладостные и печальные воспоминания. В ту эпоху вы были разочарованы в жизни и в ее мнимых радостях; теперь эта болезнь овладела мной, а вы могли бы заимствовать нечто от моей философской беспечности того времени. Впрочем, что мне делать бы с ней?
Как Сусс? Мое сердце сжалось сейчас при мысли обо всем, что внушал мне этот человек. Жизнь мужчины, которая так коротка для всех этих легкомысленных приключений, представляется трудным и продолжительным испытанием для человеческой дружбы. В той карьере, которую вы избрали, едва ли вы встретите многих друзей, и особенно друзей на всю жизнь, какими мы были с Суссом до тех пор, пока жизнь не разлучила нас. Если тебе удастся найти их, тем лучше, — значит ты счастливее меня. Несмотря на отдельные мимолетные связи, мне кажется, надо изредка, при помощи кратких напоминаний, сохранять и старые привязанности. Воспользуемся же этим, особенно пока наша дружба может быть бескорыстной. Если бы ты был министром, я бы не стал писать тебе сегодня вечером. Я перечел бы твои письма, подавил бы свое волнение и сказал: «Этот человек умер, не будем больше думать о нем». Не могу утверждать также, что я сам написал бы письмо к старому товарищу, оставшемуся позади, если бы и я стал министром или богачом. Человеческое сердце — грязный свиной хлев; я неповинен в этом, но кто может ручаться за себя! Напиши мне, заставь мое сердце снова повторить путь живых волнений молодости, которая уже не вернется более. Пусть это будет обман, он все же будет наслаждением. Прощай» и т. д.
Перечел также письма Елизаветы Сальтер. Странное впечатление после столь долгого перерыва!
Нашел в одном письме Филарета сюжет: Смерть Биаса — восьмидесятипятилетнего старца; с необычайным жаром выступив на суде в Фивах в защиту своего друга, обвинявшегося в тяжком преступлении, он внезапно скончалсяk уронив голову на колени своей дочери.
Свободное копирование
