Лысенко археологии
В конце вступительной речи к недавней годичной археологической сессии Рыбаков назвал, как всегда, имена археологов, которых не стало за этот год. Среди них — Владислав Иосифович Равдоникас, член-корреспондент Академии наук СССР. В зале переглянулись, пожалуй, несколько недоуменно: разве он был еще жив? Для большинства Равдоникас умер давно — вот только похорон как будто не было. Многие годы имя его не фигурировало нигде, кроме списков Академии наук, различных справочников. Ни книги, ни статьи, ни заметки, ни доклада. Но и ни одного скандала. Словом, четверть века Равдоникаса не было ни видно, ни слышно.
А до того… До того это был один из самых известных археологов, признанный лидер ленинградцев. Мне посчастливилось видеть его и «в поле», и в аудитории, и в служебном кабинете.
В 38-м году Равдоникас неожиданно появился у нас на раскопках в Новгороде. Высокий, сухощавый, не то что седой, а какой-то стальной, весь твердый и гибкий, он легко соскочил с высокого борта раскопа без всякой лестницы. Из-под кепочки выбивались буйные волосы, победно торчала небольшая бородка, холодно-уверенно блестели острые серо-голубые глаза.
— Дайте-ка, пожалуйста, лопаточку! и медорезку тоже! — и самолично начал зачищать профиль.
Нам, никогда не видевшим лопаты в руках Арциховского, уже это само было удивительно.
— Водопровод! — бормотал пришелец театральным шепотом, так, что было слышно на всей площади. — Какой же водопровод? Не туда рылом вышли!
Впервые кто-то усомнился в открытии, которым мы все так гордились. Конечно же, самая тень такого сомнения была решительно и единодушно отвергнута. Тем более что нас поддержал сам Фальковский — главный специалист по водопроводам. И лишь через десять — пятнадцать лет эти деревянные трубы были определены правильно — как водоотвод, чтобы не сказать — канализация. Кстати, для города она, пожалуй, даже важнее водопровода.
Равдоникас исчез тогда из Новгорода так же внезапно, как и появился. Но его книги, статьи, стенограммы лекций мы читали во все годы студенчества. И поражались колоссальному диапазону его занятий. Палеолит и первобытность вообще — толстые учебники. Наскальные рисунки Карелии, «норманнские» мечи в Днепровских порогах — увлекательные статьи. Древний город Старая Ладога, который он объявил норманнским (за что и был впоследствии избран членом норвежской Академии наук) и где нашел самый древний русский сошник!
Что поражало в нем больше всего? Пожалуй, темперамент — огненный, неуемный. И вместе с тем — жесткий, шумный, какой-то скандальный. Недаром наши старшие товарищи так расшифровывали его фамилию: «Раудо никас» — по-гречески — «палкою побеждаешь!». Никогда не упускали они также случая сказать нам, что Равдоникас — пьяница, запойный алкоголик. Вот только что под забором не валяется.
Пьянство Равдоникаса настолько стало притчей во языцех, что, когда я посетил Владислава Иосифовича в его ленинградском кабинете уже не как студент, а как ученый секретарь института и друзья потом спрашивали, не пахло ли там водкой, я отвечал уклончиво, хоть, помнится, на самом деле запаха водки не уловил.
Но вот когда Равдоникас, приехав как-то в Москву, стал расспрашивать меня, где бы найти Арциховского, чтобы занять у него сотню на обед, я ответил, что Артемий Владимирович сегодня не будет, и добавил не без внутренней усмешки, что и у меня таких денег нет, но я могу пригласить его отобедать домой. Расчет мой оправдался полностью: старик (впрочем, это нам, молодым, он мог казаться стариком — ему не было еще пятидесяти) даже обиделся:
— Когда я говорю «обедать», так думаю — и выпить, конечно! Нет уж, спасибо! Пойду поищу Артемия!
«Артемий Владимирович не будет с тобой пить. Но сотню, пожалуй, даст», — подумалось мне.
Года через два все у нас и, пожалуй, не меньше — за рубежом были потрясены выступлением Лысенко, который заявил, что в биологии есть две взаимоисключающие школы; одну из них необходимо уничтожить, если понадобится — даже физически. Как оказалось, последнее и было целью Лысенко уже давно, когда он писал доносы на Вавилова.
Свободное копирование
