Мои воспоминания - 164

 По приезде нашем в деревню тесть мой написал черновое прошение о отделе жене моей той самой части его имения, которая была ей обещана им и его покойной женой, а именно дер. Галибихи с окружающими ее деревнями, в коих было поселено 600 душ и состояло 9 тыс. десятин земли. Желая, чтобы мы остались жить в этом имении, тесть сделал распоряжение, чтобы все его крестьяне вывозили потребное количество бревен для постройки нам дома по составленному мной чертежу, на берегу р. Ветлуги, близ деревни Галибихи, на месте, им вместе со мной выбранном. Он постоянно наблюдал за успехом вывозки леса и выговаривал бурмистру, когда замечал, что она производится медленно. Постройка фундамента под дом уже была начата. В половине октября тесть объявил мне, что он раздумал отдавать жене моей наилучшую часть своего имения и заменяет ее другой частью. Подобное изменение не могло прийти в голову самому тестю. {Ясно было} по тону, с которым он мне это высказал, что он действовал по чьему-то наущению, по чьему не знаю и до сего времени. Тесть, однако же, полагал выделить жене моей не ровную часть по количеству душ и десятин земли, а гораздо бóльшую, и именно такую, которая могла бы, по составленному им расчету, приносить чистого дохода столько же, сколько и обещанная часть. В последней было 600 ревизских душ крестьян, но по причине хорошего состояния некоторых из них число окладных душ {на основании вышеприведенного мною способа расклада оброка} было более и именно равнялось 680, так что весь оброк по 30 руб. с окладной души составлял 19 400 руб., а за уплатою ежегодно 9000 руб. в сохранную казну чистого дохода оставалось 10 400 руб. асс. в год. Вместо этого тесть {теперь} назначил жене моей 16 деревень, находящихся в одной меже, и в том числе дер. Чухломку, в которой было несколько зажиточных крестьян и которая была всего в двух верстах расстояния от базарного с. Воскресенского, {лежащего} на р. Ветлуге. В означенных 16 деревнях было 1067 ревизских душ крестьян, но по бедности многих из них окладных душ {на основании упомянутого мною способа расклада оброка} в этих деревнях было всего 880, так что весь оброк составлял 26 400 руб., а за ежегодною уплатою в сохранную казну 16 005 руб. чистого дохода оставалось 10 395 руб. асс., т. е. почти та же сумма, которая получалась и с прежде обещанной части. Расчет этот, однако же, был верен только на бумаге. Крестьяне прежде обещанной части имения платили положенный на них оброк безнедоимочно, а на крестьянах вновь назначаемой части постоянно накоплялись недоимки; уплата же 16 005 руб. в сохранную казну требовалась ежегодно, и затем оставалось чистого дохода не более 5000 руб. асс., т. е. менее половины того, что предполагалось получать жене моей. Конечно, при вновь назначаемых 1067 душах было, считая по 15 дес. на душу, 16 005 дес. земли, следовательно, на 7000 дес. более, чем в прежде обещанной части, но я уже говорил, что в этой местности в то время земля не имела никакой ценности.

 Такое внезапное изменение со стороны моего тестя не могло не охладить наших отношений, и я решился немедля ехать в Москву и там стараться добывать своими трудами деньги, необходимые для жизни. В начале второй половины октября я с женой выехал из имения тестя, который нас провожал до г. Семенова с старшей своей дочерью и Толстыми, братом и сестрой; последние из Семенова поехали в имение своей матери в Княгининском уезде. Тесть мой совершил в Семенове на имя мое доверенность, которою он поручал мне выделить жене моей из его имения 1067 душ с принадлежащим к ним количеством земли и с перечислением лежащего на них долга сохранной казне, и затем возвратился с старшею дочерью в свое имение.