131. Уроки английского языка
В надежде, что он и Оля когда-нибудь всё же попадут в Америку, Глеб решил найти учительницу английского языка. До сих пор он учился только по самоучителю, поэтому произношение оставалось для него терра инкогнита. Оля вообще сомневалась в том, есть ли смысл ехать в Америку.
– Что мы там будем делать? Ты не настолько молод, чтобы начинать жизнь сначала. Работать физически ты не будешь способен, а какую иную работу ты можешь получить, не зная языка?
– Друг мой, – отвечал Глеб, – я человек риска. Вся наша жизнь сплошной риск. И я хочу рисковать дальше. Если мы не поедем в Америку, что мы будем делать здесь?
– Подождём несколько лет, и нас возьмут в старческий дом.
– Нет. Это не для меня. Человек занятый работой связан с другими людьми. Он участвует в каком-то коллективе, как бы едет в поезде. Сейчас мы отстали от поезда и находимся на глухой станции в бесцельном ожидании неизвестно чего. Мы отбросы жизни. Нам надо включиться в неё опять.
– Как хочешь. Поедем. Может быть мы проживём ещё два года человеческой жизнью.
– Вот, поэтому я и хочу брать уроки английского языка.
Базилевичи уехали в Америку годом позже, чем Беклемишевы. У них тоже были дискуссии на эту тему. Здесь оппозиционером выступал Михаил Кириллович. Он говорил:
– Ну, приедем мы в Америку, приедем без гроша. Ты знаешь, как там всё дорого. Приедем, умрём, а похоронить-то и не на что. И будем валяться под забором, без погребения.
Глеб нашёл учительницу, "фрауляйн" Раймер, в старческом доме святой Цецилии. Фрауляйн Раймер было девяносто лет. Всю жизнь она прожила в Париже, в Лондоне и в городах Италии, преподавая языки. Она знала французский, английский, итальянский и, конечно, свой немецкий. Жила она воспоминаниями.
– Помните, – говорила она, – когда в Париже был скандальный процесс Оскара Уайльда?
Глеб не мог помнить этого процесса, потому что в то время ходил пешком под стол, а может быть его и не было на свете.
Каждый раз, когда Глеб приходил на урок, фрауляйн Раймер забывала, ради какого языка он пришёл и начинала говорить с ним по-французски или по-итальянски. Потом, объясняя произношение слова, она показывала, как надо сложить губы и оскалить зубы, говоря: "лук эт ми" [("смотрите на меня")].
После урока она предавалась воспоминаниям:
– Я тогда жила в Неаполе, а мой знакомый немец, живший в России, звал меня туда. Я уже имела визу и назначенный день выезда в Одессу, но мне как раз приснился страшный сон, и я подумала, что это нехорошее предзнаменование. И я пошла к русскому консулу. Я сказала ему: у меня всё готово к отъезду в Россию, но я видела страшный сон. Господин консул, что вы посоветуете мне делать?
– Я посоветую вам не ехать, – сказал консул. – В России революция (это было в 1905 году), и в Одессе неспокойно (броненосец "Потёмкин" держал Одессу под дулами своих орудий).
– Я послушалась совета консула и не поехала...
Был 1948 год. Глеб съездил в Брауншвейг со своими бумагами. Он имел теперь два "ашуранса" – один из Сиэтла, другой из Бостона.
Свободное копирование
