Украинская гимназия

130. Украинская гимназия

В Госларе была украинская гимназия. Существовала она на средства, отпускаемые немцами по указанию оккупационных властей. В описываемое время преподаватель математики уехал в Англию, и директор гимназии пригласил Глеба заменить уехавшего. Директором украинской гимназии был бывший заведующий советской школой. В гимназии поддерживался известный порядок, но преподавание в общем было не на высоком уровне. Доктор Губенко преподавал физику, Глеб начал преподавать алгебру, геометрию и арифметику (в младшем классе), до тригонометрии ещё не дошли. Все остальные преподаватели были без высшего образования и, по-видимому, и без педагогического опыта.

Вскоре директор собрался уезжать в Англию. В Англию он ехал со страхом. По его словам, он не может жить без сала. Сало он должен есть каждый день, и он сомневался, будет ли ему обеспечено ежедневное сало в Англии. Стал вопрос о выборе нового директора. На выборы приехал инспектор украинских гимназий. Кем он был поставлен в своей должности, было не совсем ясно, но его приняли как начальство.

Выбор остановился на галичанине, докторе Комаре. По-видимому он был доктором юридических наук, если вообще был доктором. У него была своя особая история. В 1932 году он уехал из Галиции в США. Обосновавшись в Филадельфии и действуя там среди иммигрантов, как частный поверенный в делах, он сколотил за шесть лет шесть тысяч долларов и с ними уехал в Галицию. Там он купил землю, но землевладельцем оставался недолго. Началась война 1939 года, и он очутился в Германии. В 1945 году, после окончания войны, он начал преподавать английский язык беженцам. Английская комендатура, ознакомившись с его преподаванием, запретила ему преподавать английский язык.

Доктор Комар был утверждён директором украинской гимназии. Физику, как уже было сказано, преподавал доктор Губенко. По его словам, он провёл шесть лет в советском лагере. Считал он себя по убеждениям украинцем-гетманцем. В это время претендент на украинскую гетманскую булаву гетманыч Данило Скоропадский, жил в Лондоне[1].

В большую перемену гимназисты и гимназистки приходили в учительскую жаловаться.

– Пане доктор, Панькивский бьется, – говорила девочка с двумя косичками.

– Ах он такой-сякой, – отвечал доктор, – а ну, пойди, приведи его сюда, я ему покажу.

Понятно, что пострадавшая привести своего обидчика не могла, а доктор Губенко был доволен своим соломоновским решением. Когда большая часть семейств, к которым принадлежали учащиеся гимназии, уехала из Германии, сначала закрылись старшие классы гимназии, а потом и вся гимназия.

Доктор Комар открыл ларёк на площади Гослара и стал торговать всякой мелочью. Глеб стал получать пособие как безработный. Ходил он за ним раз в неделю и стоял в очереди. Очередь состояла из немцев. Иностранцы были вкраплены в очередь в небольшом проценте. Однажды он познакомился с безработным немцем, специалистом по фарфору.

– Почему же вы безработный, – спросил Глеб, – разве фарфор больше не производится в Германии?

– Он-то производится, но я не специалист по производству фарфора. Я его знаток и работал, как агент по его продаже. Но сейчас вся продукция фарфора вывозится из Германии оккупационными властями, и мне нечего делать.

Вскоре в получении пособия произошли изменения. "Ауслендеры" стали получать пособие в другие дни, чем немцы. Очередь сразу потеряла свой порядок. Она состояла из поляков, имевших самый разбойный вид. Глеб стал думать, что в польской эмиграции вообще нет интеллигенции. Интеллигентных поляков он увидел позже, в лагере, помещавшемся в "Зигфрид Казерне", и в проходном лагере "Венторф".

С закрытием лесного лагеря прекратил существование и литературный кружок. Через некоторое время он возродился, но в другом составе и в другом месте. Собирался он в доме для престарелых у беженцев из Риги Камкиных. Там читались два романа Т.И. Камкиной и роман Артынова. Артынов просто описал свой роман с замужней немкой, когда он, как легко раненный, находился в госпитале. Участница кружка Л.А. Дьяконова говорила, что она знала героиню романа.

Приехала к Беклемишевым Наталья Захаровна. Изменилась мало, но у глаз предательские гусиные лапки. О втором её муже, Оскерко, увезенном в плен в Советский Союз, ни слуху, ни духу. Глеб прочёл ей стихи "Дворец и Розы", о ней и о Добронравове. Ничего не сказала. У неё счастливый характер. Она живёт сегодняшним днём. Лица, выпадающие из её поля зрения, как бы уходят в небытие.

Глеб ушёл ночевать к соседу. На другой день Наталья Захаровна уехала.