В неизвестность - 1

ГЕРМАНИЯ

112. В неизвестность

На следующий день Иван Фёдорович собрал всех рабочих на заводском дворе. Положение в городе, по его словам, меняется. Теперь в городе имеют право оставаться только работающие на заводах. Они получают красные нарукавные повязки. Все остальные, в том числе и члены семей работающих, должны город покинуть. Те члены семей, которые хотят в городе остаться, должны сами стать на работу. Каждый рабочий может сделать выбор, или оставаться работать на указанных условиях, или уйти с семьёй из города. Кто хочет остаться, пусть станет направо, желающие уехать – налево.

Глеб и Зорин стали налево. Железнодорожный состав был подан прямо на завод. Теплушки оборудовали под длинный путь. Были построены нары и поставлены чугунные печки-времянки, трубы от которых выведены через крышу.

– Вы поедете без всяких сопровождающих немцев, – сказал Иван Фёдорович, – это представляет опасность в том отношении, что в любом пункте дороги, где ваши вагоны понадобятся для военных грузов, вас выкинут из состава. Мы примем против этого такие меры: в каждый вагон мы что-нибудь погрузим – трубы, свинец в чушках, цинк. Вас выбросили бы без разговоров, а материал, направляемый в Германию, не посмеют выкинуть.

Прошла последняя ночь под крышей разграбленного домика. По-прежнему одиноко стреляла пушка. Где-то в штабах обеих армий велась ночная работа. Намечались обходные движения, подвозились понтоны для переправы через Днепр, по разбитым дорогам во фланг неприятелю двигались танки. В тыл врагу залетали самолёты и сбрасывали связных в расположение "партизанских" отрядов, засевших в лесах.

Тысячи людей в то же время двигались с убогим скарбом на тележках, стараясь не быть раздавленными между двумя могучими и слепыми силами. Железнодорожный состав простоял почти весь день на заводе. Потом маневровый паровоз покатил его сначала на товарную станцию, затем опять в район пассажирского вокзала.

Оля побежала в больницу, к терявшей сознание матери, а у Глеба забирало сердце: путь Оли лежал через Еврейский базар, где падали советские снаряды, а состав мог отойти в любой момент, а мог стоять и сутки. Для него расписания не было. Люди сидели уже по вагонам, с узлами, некоторые с собаками. В одном вагоне ехала даже канарейка. Глеб в волнении бегал по шпалам. Показалась Оля в слезах. Наконец настал момент, когда поезд двинулся. Мимо мелькнула Шулявка, пробежали назад здания Политехнического Института, с которыми у Глеба было связано столько лет. Пост Волынский, где он с Дмитрием Евстафьевичем Белингом и доктором пересели в запасный состав бронепоезда в 1919 году. Как давно всё это было.

И вот сейчас он и Оля покидают не только родной город, но возможно и страну, отправляясь навстречу неизвестности, вероятнее всего – смерти. Вещи, которые они везли с собой, были выбраны по принципу, свойственному людям, выскакивающим из горящего дома. Они, правда, не взяли с собой мышеловку, но взяли мясорубку и французский гаечный ключ. Они оставили все, накопленные за много лет, фотографии, о чём будут потом жалеть. Но ведь ехали они не для жизни, а для смерти. Правда, Глеб считал, что человеку свойствен инстинкт жизни и он должен смерть отдалять и с обстоятельствами бороться, даже зная, что борьба безнадёжна.