52. "Лишние люди"
Помимо людей, которые строили "новый мир", попутно заботясь и о своём престиже и своём благосостоянии и сталкивая с дороги таких же, как они, коммунистов, помимо массы людей, просто старающихся выжить, в погоне за хлебом насущным приспособляющихся к новой непонятной обстановке, была ещё категория "бывших людей". Это люди прежних "эксплуататорских классов". Сюда были отнесены чиновники царского режима, помещики, священники, крупные домовладельцы, коммерсанты.
Они были лишены не только права голоса при выборах советов, они бы это пережили, но и права на самую жизнь. Если они устраивались на работу, их выгоняли с работы. Средства, которыми они раньше располагали, были конфискованы, имущество отнято в порядке "изъятия излишков у буржуазии". Занимаемые ими квартиры можно было "уплотнять" до отказу. Их можно было совсем выгнать из города как "нетрудовой элемент".
Это были так называемые "лишенцы". Лишая их всех возможностей, их толкали на нелегальные пути существования. Они начинали заниматься мелкой спекуляцией, тогда их ловили и наказывали. Глеб встретил одного бывшего священника. Куда бы он ни поступил, его лишали работы, как только узнавали, что он бывший священник. В конце концов он скрыл своё прошлое и остался на амплуа театрального плотника до второй мировой войны.
Некая Попова из семьи миллионеров чаеторговцев Поповых жила и воспитывала двух детей, покупая и продавая нелегально золотые монеты. Когда этот род спекуляции оказался уже невозможным, она поступила подносчицей кирпича на постройке многоэтажного дома, эта тяжёлая работа никогда не исполнялась женщинами до революции (до раскрепощения женщины). Леса на советских стройках, несмотря на наличие профсоюзов и инспекции труда, были не очень безопасны. Попова сорвалась с лесов со своей тяжёлой ношей и разбилась насмерть.
Однажды Глебу с Олей пришлось наблюдать странный случай, когда "лишенец" гордился своим положением лишенца. Они зашли в аптеку. Это было в период, когда власти старались внешне позолотить серую убогость советской жизни. У некоторых магазинов, у крытого рынка и даже у аптеки поставили швейцаров, в обшитых золотым галуном ливреях, с горемыкинскими раздвоенными бородами.
На деревянном диване в аптеке сидел и дремал старичок в потёртом пальто.
К нему подошёл швейцар и тронул его за плечо:
– Товарищ, здесь спать нельзя. Старичок встрепенулся.
– Я не товарищ, я – домовладелец. По левую сторону Прорезной улицы дома Кульженко и Григорович-Барского, а по правую – мои. Нет, я не товарищ, я домовладелец.
Он встал и гордо вышел из аптеки.
"Лишенцам" не рубили голов, но их медленно уничтожали. Они были как 6ы оставлены в пустыне. Они молча переселялись на кладбище. Их уморили в двадцатых годах точно так же, как в тридцатых годах уморили крестьян, противившихся коллективизации.
Свободное копирование
