****
Однажды я прочитал в газете «Вечерняя Москва» письмо жителей Москвы, в котором они взывали московские власти принять срочные меры для спасения «Останкинской дубравы». В этом заповедном уголке общенационального значения уникальные дубы стали засыхать и гибнуть из-за выбросов соседнего автопредприятия.
На следующий день я с работниками химлаборатории СЭС прибыл в Останкино. Мы произвели отбор проб атмосферного воздуха и сточных вод, поступающих на территорию уникального заповедника с рядом расположенной автобазы Главного управления культуры Мосгорисполкома. Получив из химлаборатории результаты анализов, указывающих на многократное превышение предельно-допустимых концентраций (ПДК) двуокиси углерода в атмосферном воздухе парка и нефтепродуктов в стоках базы я, не откладывая, поехал к директору автохозяйства.
Попасть в кабинет директора оказалось не так просто. Лишь спустя два часа после моих настоятельных требований, звонков в различные инстанции, он допустил меня в свой кабинет. Сесть не предложил. Разговаривал грубо, по-хамски, явно провокационно. Несколько раз пытался выставить меня за дверь. Подписать составленные мною акт и протокол отказался.
Вернувшись в СЭС, я ознакомил с ситуацией свое руководство. Оно, как всегда, поддержало мои действия. Написал справку, в которой описал, к каким последствиям привели указанные выбросы, приложил к ней акт и протокол.
На территории автобазы производился ремонт автомобильных двигателей и их прогрев перед выпуском на линию, что было причиной высокой загазованности прилегающей территории угарным газом. Здесь же была площадка для автотранспорта, лишенная каких бы то ни было очистных сооружений или отстойников, построенная явочным порядком. Нефтепродукты поступали в дубраву вместе со сточными водами, заливая подземную (корневую) часть деревьев. Это и было причиной усыхания корневых систем и крон.
Весь материал был направлен главврачу городской СЭС, в Главные санэпидуправления СССР и УССР, прокурорам Дзержинского района и города Москвы, председателю Моссовета, первым секретарям РК и МГК КПСС, - наиболее влиятельным и обличенным властью учреждениям и лицам. Но после отправки документов все как-будто в рот воды набрали. Все телефонные напоминания, посланные нами письма, предписания со сроками исполнения и предупреждения о санкциях воздействия не имели. Видимо, никто не хотел портить отношений с хозяином автохозяйства – Главным управлением культуры Моссовета, выдававшим номенклатуре пропуска во все кинотеатры, театры и концертные залы Москвы. Круговая порука была налицо. И тем не менее, я не успокоился и продолжал «борьбу за справедливость» административно-правовыми методами.
****
…Через месяц мне было предложено уволиться «по собственному желанию» и я был отстранен от должности зав.отделом в санэпидстанции Дзержинского района г.Москвы. Я понял, что это решение принято моим руководством не по собственной воле. Все было решено «наверху». К этому времени я уже усвоил одну вещь: партийные функционеры всех уровней не пишут записок и писем, чтобы не оставить вещественного доказательства своей причастности к данному делу. Все дела они предпочитают вести путем телефонных переговоров. В беседах ничего не говорят прямо, а произносят штампованные обтекаемые фразы или формулы, являющиеся фактически приказом для принятия тех или иных действий. Поэтому искать лицо, от которого исходило данное решение – было делом бесполезным. Надо было искать новую работу…
Свободное копирование
