4.2 Аспирантура
В 1958 г. я поступал в аспирантуру Геофака МГУ на кафедру физической географии СССР. М.А. Глазовская принимала у меня экзамен очень благосклонно (в природоведческом образовании у меня были большие пробелы), но старая большевичка З.П. Игумнова провалила на истории КПСС. Отец мой, обаятельный мужчина, к тому времени уже скончался; уламывать З.П. Игумнову пришла ещё более старая большевичка, моя родная тётка, но это не помогло.
Зато год спустя в пику Геофаку меня взяли в аспирантуру Института географии к Д.Л. Арманду. Время очной аспирантуры я истратил легкомысленно. Лето проводил в разных поездках и экспедициях, даже с почвоведами и гляциологами; пожил на ледяном куполе Эльбруса; зимой для заработка редактировал книги Географгиза; написал трактат о любви и девушках, который друзья называли второй диссертацией. В Днепропетровской экспедиции МГУ (под руководством К.В. Зворыкина и под непосредственным командованием А.Е. Осетрова) беременные колхозницы рыли для нас почвенные ямы, а я тайно от товарищей съездил в Крым и потом подсказал В.А. Червякову тему измерения роста оврагов по аэрофотоснимкам, из чего выросли дальнейшие научные работы этого сибирского учёного. О моём пребывании в экспедиции И.Н. Олейников написал поэму, начинавшуюся так: «Практики с теорией союза / Служит доказательством тот факт, / Что на разведенье кукурузы / Бросил свои силы Геофак».
Благодаря аспирантуре, я ходил с ружьём по тундре, скакал на лошади и, надев кошки, карабкался на ледник, однако в самом здании Института географии моё пребывание прошло почти бесследно и принесло Д.Л. Арманду скорее неприятности. Я не общался с коллегами по отделу физической географии. Моим противником там был В.И. Орлов, основоположник динамической географии. В дирекции института на моём удалении настаивал славный герой разведки, бывший военный комендант Праги Г.Д. Кулагин. Он кстати опубликовал в 1962 г. в газете «Правда» статью о том, что в Советской стране не может быть учёных-одиночек. Академик А.А. Григорьев, услышав мой доклад, сморщился, как от зубной боли. Э.М. Мурзаев отмечал бедность моего языка и мышления. С директором института, академиком И.П. Герасимовым, я разговаривал только раз, когда меня принуждали к общественной работе агитатора. Я согласился, но работать в Институте географии меня не оставили; зато с распростертыми объятиями принял обратно Географгиз.
4.3. Прощание с районированием
Оглядываясь на прошлое, я выше всего ценю свою раннюю работу «Формы районирования». В ней была развернута такая географическая логика, которая позволила бы углубить возможности тематических географических карт, лучше приспособить их к задачам составления универсальных земельных кадастров и мониторинга окружающей среды и ко всему прочему, что теперь называют геоинформатикой. По данным ВИНИТИ, полученным через Ю.В. Медведкова, то была совершенно уникальная тема, не имевшая аналогов в мировой науке.
В шестидесятых годах я предсказал возможность автоматического синхронного районирования, когда районизации и классификации время от времени мгновенно возникают на экране и скачкообразно перестраиваются вслед за постепенными изменениями наблюдаемой среды. Мой приоритет в этом вопросе был признан за рубежом и не случайно именно в те годы мои статьи о районировании переводились на разные языки и переиздавались не только в США. Тогда мне казалось, что я обслуживаю своих соотечественников – физикогеографов-ландшафтоведов и картографов. Я много лет стучался в двери их лабораторий, расположенных рядом с нашей кафедрой, ездил с ними в экспедиции, но на научном уровне они меня проигнорировали.
Свободное копирование
