3.5. Крым после «практики»
Закончилась практика, студенты начали разъезжаться, кто-то остался в Крыму отдыхать, а я – продолжать путешествие. Мы погрузили в машину 80 пустых банок из-под баклажанной икры и повезли сдавать. На вырученные и на другие деньги купили еды, в том числе 5 кг сливочного масла. Продавщица сказала, что завернуть его не во что – таких больших листов бумаги ей не выдают. Газеты поблизости не нашлось. Я взялся нести это масло без упаковки. Я шёл по щебнистой дороге и прижимал к животу и груди огромный кусок масла, ни во что не завёрнутый. Оно расплывалось, наползало мне на локти. Его подбирали с земли, опять клали мне на руки. Мы шли нетвёрдым шагом: в магазине выпили по стакану «Портвейна таврического». На моей рубашке из серого сурового полотна образовалось огромное масляное пятно. Я без труда отстирал его в море.
Съездили в Ялту. Я и фронтовик Евгений Селиванов остановились на пригорке у моря и задумчиво смотрели на женский пляж.
– Не странно ли, – сказал Женя, – тут, в центре города, можно видеть голых женщин, прилично ли это?
К нам подошёл милиционер.
– Граждане, где вы стоите? Вы же клумбу топчете!
Вечером я сел на теплоход «Грузия» палубным пассажиром и отправился в Феодосию. Это была другая «Грузия», не та, на которой мы шли в 1939 г. Прежняя была потоплена во время войны. И Феодосия была уже не та. Пропал её средиземноморский многоэтничный колорит. Отсутствовали крымские татары, греки, армяне. Не было больше вкусных чебуреков и пьянящей бузы. Город наполняли выходцы из российского черноземья и Восточной Украины.
Я обошёл улицы, знакомые с детства, и заночевал в школе на балконе. Когда встал утром застёгивать брюки, то увидел школьников, выстроившихся на линейке перед Первым сентября.
Моё пребывание в Феодосии отметилось мелким подвигом в моём стиле. Я с компасом, двигаясь строго на север, за один день пересек перешеек, пройдя пешком от Черного моря до Азовского, омочил ноги в Сиваше; вернулся в Феодосию на попутной машине.
Следующий раз я ночевал на плоской крыше дома у какого-то шофёра, который меня полюбил и хотел оставить у себя отдыхать, но я от него сбежал. В открытом грузовике, игравшем роль автобуса, приехал в Керчь.
– Турист, плати деньги!
– Во-первых, я не турист, а во-вторых, денег у меня нет, – крикнул я шофёру и обратился в бегство.
Я поднялся на гору Митридат, где пытался отличить античные руины от памятников Великой отечественной войны, уже заметно разрушившихся всего за шесть лет. Примостился спать у мемориала советским воинам на скамейке шириной 12 см, но уснуть не смог, прежде всего, от холода. Я быстро пересёк пешком Керчь с юга на север и остановился около Булганакских грязевых вулканов. Я приблизился к одному из них и погрузился в жижу одной ногой. Грязь пришлось отмывать в Азовском море, на берегу которого я переночевал в скирде соломы. Вода в этом море не очень солёная, я её пил.
Из Керчи до Феодосии я ехал зайцем на открытой площадке трофейного вагона. От Феодосии до Симферополя продолжил автостоп и однажды проехал на легковой машине с парой супругов. Это была всего лишь четвёртая в моей жизни поездка в легковом автомобиле и единственная платная в Крыму – я дал три рубля.
От Симферополя до Москвы я ехал в автобусе, ничем не отличавшемся от городского. Ночевали в Харькове, кто-то в гостинице, а я в автобусе, перед этим немного посмотрев город. Пассажиры заметили, что я ничего не ем, и стали меня кормить. Объездных дорог ещё не было, мы проезжали по главным улицам через центры Белгорода, Курска, Орла, Тулы.
Свободное копирование
