Со дня на день я чувствовал, как слабею. Когда такое состояние имеет место, трудно поднять ноги, а любые препятствия становятся норой непреодолимыми. Даже ветер может сбить с ног исхудавшего до предела «слабака». Мой организм начинал отказывать исполнять даже обычные функции и вот, год спустя, в марте 1952 года, в таком неприглядном виде, я предстал перед посетившей лагерь № 31 медицинской комиссией. Добавлю, что все заключенные в лагере до того как их признают опять годными по «рабочей категории» должны проходить проверку в медицинской комиссии.
Сотни голых людей проходили мимо МГБешного врача, который ничего не предпринимал, кроме беглого взгляда по ягодицам. Если у заключенного все еще оставалось мясо на ягодицах, то такого человека записывали в первую категорию, означавшую полный рабочий день в тайге. Я получил третью категорию - завершение длительных переходов на работу и обратно, наиболее изматывающей частью ежедневного лагерного ритуала.
Диагноз врача гласил: «Элементарная дистрофия», цинга и пеллагра. Дистрофия проглядывалась четко, так как ноги выходили буквально из ягодиц, и я был очень ослабленным и весил не более пятидесяти килограмм.
Врач из медкомиссии по национальности был еврей, и он приказал лагерному врачу поместить меня па десять дней в больницу, где мне удалось немного поправился лишь употреблением дополнительных сотен грамм белого хлеба, запиваемого стаканом молока. После процедур меня направили па работу в зоне с сокращенным рабочим днем - за дополнительный кусок хлеба и продукты, выполнять подсобные работы на кухне.
В течение моего годового пребывания в лагере № 31 большая часть знакомых мне заключенных покинули что заведение. Администрация, надеясь сократить число нетрудоспособных, время от времени переводила их в другие лагеря.
Как-то в воскресенье, день отдыха у заключенных, в лагерь прибыла медицинская комиссия для подготовки очередного этапа. После опросов наших прежних профессий и заполнения анкет выяснилось, что комиссия проявила особый интерес к горным профессиям и, прежде всего, к шахтерским. Лагерная администрация, естественно, чтобы избавиться от слабых здоровьем и больных, включала в списки тех, кто не мог или даже не желал работать. После отъезда комиссии был зачитан список людей, которых включили в этап. Было сказано, также, что им не надо выходить на работу после утренней проверки. Я попал в этот список. Нам было приказано собран, свои вещи и после нового, опять-таки тщательного, обыска доставили под конвоем на вертушку - узкоколейку, соединяющую несколько лагерей. Здесь сообщили, что наше путешествие будет длительным, гак как везут куда-то далеко, на Дальний Восток.
Все сразу стали нервничать. Никто ведь не знал, был ли отъезд на новое место к лучшему или худшему. Где находилось наше новое местопребывание? Чита? Иркутск? Норильск? Хабаровск? Магадан? Камчатка? Чукотка? Всё что могли мы в данном случае делать - только гадать, надеяться, молиться, что новое место не будет хуже Озерлага.
Свободное копирование
