Наступил конец ноября 1950 года. Прошел год, как я находился в тюрьме. В течение месяца допросов не было. Но как-то утром дверь в камеру открылась, и надзиратель ввел нового заключенного. Это был молодой человек, среднего роста, лет тридцати, худой, но хорошо сложенный и подвижный в движениях. У него были черные, словно горящие, глаза. Он был аккуратно одет. Его фамилия была Смола.
Смола был харбинцем, русским эмигрантом. Он ничего не говорил о причинах своего ареста и о своем деле, но очень любопытствовал о причинах моего ареста и о моем деле. Вначале я считал, что Смола действительно интересуется моим делом, так как желает помочь мне, но позднее выяснил, что он был стукачом-информатором, пытавшимся выудить в разговорах дополнительные сведения. В связи с этим, Смола старался завоевать мое доверие и действовал как «друг», часто делясь со мной пайкой своего хлеба или порцией каши. Я был ему благодарен за это и рассказывал о своих допросах. Как-то после ужина окошко в двери камеры открылось и надзиратель в очередной раз спросил:
- Как фамилия?
Я ответил.
- Давай! Пошли!
Меня посадили в «черный ворон» и вскоре я был в кабинете подполковника. Он сидел за столом и внимательно рассматривал свои ногти. Внешне он выглядел посвежевшим и отдохнувшим. Позже я узнал, что он посетил Дайрен, чтобы методами расследования собрать против меня дополнительные обвинительные материалы. Его поездка состоялась незадолго до отъезда поездом в Тяньцзин моей семьи, друзей и дайренских евреев. Все они затем выезжали в Израиль. Он вернулся удовлетворенным своим расследованием. Но тогда я, естественно, не знал, где он был.
- Садись, - сказал он.
Я сел на свое обычное место.
- Ко мне поступили новые доказательства твоей вины. Ты нам рассказал не все, а только полправды. Расскажи сейчас и другую половину.
У меня не было ни малейшего представления, в чем заключалась другая половина моей вымышленной вины. Я не ожидал услышать столь нелепое требовательное обвинение от Григорьева. Что же я сейчас мог еще сказать, чтобы удовлетворить его требование? Я был просто не готов чего-либо отвечать ему. Но подполковник стал сам подталкивать меня на ответы. Он даже был готов сказать все это мне.
- Итак, в чем заключались твои связи в Дайрене с Тамарой Потопаевой?
- С Тамарой Потопаевой? - Я инстинктивно переспросил подполковника совершенно удивленным голосом.
- Да. С Тамарой Потопаевой?
- А что я должен был знать о ней?
- Но ты ведь ее знал?
- Да. Мы были друзьями. Она когда-то даже жила в нашем доме.
- Откуда она прибыла?
- Из Китайского города Тяньцзин.
- Кто ее родители?
- Мать - японка, отец - русский.
- Чем занимался ее отец?
- Он был моряком и много путешествовал.
- Как она прибыла в Дайрен?
- Морем. Джонкой из Тяньцзина.
- Чем она занималась в Дайрене?
- Не знаю. Работала переводчиком в какой-то конторе. Она хорошо знала китайский, японский и русский языки.
- Знал ли ты причины ее приезда в Дайрен из Тяньцзина?
- Вроде знаю. У нее был приятель. Она считала, что выйдет замуж, но парень бросил ее.
- Что произошло с ней после?
- Она попросту исчезла!
Григорьев вопросительно посмотрел на меня и сказал:
- Исчезла? Просто так исчезла?
- Да. В Дайрене таинственно исчезали многие люди. Только потом мы узнавали, что их арестовали.
- Считаешь ли ты, что Тамара Потопасва также была арестована в Дайрене?
- Не знаю. Она, вероятно, пыталась бежать обратно в Тяньцзин.
- Мы знаем об этом. Она дважды, используя джонку, посещала Тяньцзин.
- Она мне ничего не говорила об этом.
- Ничего? Так вот, она была арестована и оказалась американским шпионом. Ты, естественно, должен был знать об этом.
- Нет. Я не знал. И вообще, как я мог знать об этом?
- Ее поймали при попытке бежать из Дайрена. Она была арестована нашими людьми. Когда ей предъявили обвинения, она сразу же призналась в таковых.
Я с удивлением взглянул на подполковника. Так значит, вот что с ней произошло. Ее арестовали при посадке на джонку плывшую в Тяньцзин и, вероятно, предъявили ей столь серьезные обвинения, что она сразу созналась в несуществующих преступлениях. Она всего лишь хотела бежать домой в свой родной город Тяньцзин, к своим родителям, но была арестована...
- Тамара Потопаева призналась во всем, сказала, что ты хотел бежать с ней из Дайрена в Тяньцзин, чтобы затем выехать в Израиль. Еврейско-американский ДЖОЙНТ в Тяньцзине помог бы тебе выполнить эту задачу. Но в последний момент ты отказался от плана бегства. Что же произошло?
- Меня предупредили не пользоваться джонкой для выезда в Тяньцзин, так как меня бы поймали и сразу арестовали.
- Кто предупредил тебя?
- Моя девушка Наташа и Таня Кретова, ее подруга.
Григорьев открыл папку с секретными документами. Полистав страницы, он нашел то, что ему было нужно. Один из агентов сообщил, что меня предупреждали. Григорьева удовлетворило прочитанное. Но я не мог установить личность стукача. Была ли это Наташа? Или Таня? А может они оба?
Мне было действительно жаль Тамару Потопаеву. Вместо возвращения к родителям в Тяньцзин ее арестовали и выслали в Сибирь. Я часто думал, что же могло произойти с ней в России? Жива ли она? И где она может быть сейчас?
Сорок лет спустя, во время работы над книгой, я внезапно получил письмо из Магадана от Лоры Паничкиной. Письмо датировалась 25 февраля 1995 года. Лора безусловно пыталась найти меня в течение ряда лет. И все-таки ей, в конце-концов, через друга Макса Шмерллинга (он сейчас проживает в Израиле) который находился с ней в Магадане, удалось найти меня. Среди разных новостей Лора сообщила, что Тамара Потопаева была жива. Мне потом рассказали о событиях, произошедших с ней после ареста и Дайрене в 1948 году. Как выяснилось, именно благодаря ей Лора и я были арестованы, и только тогда я узнал истинную причину моего заключения.
Тамара работала переводчиком у генерала 39-й армии, расквартированной в Дайрене, ответственного за полуостров Ляодун. Её босс и она были приглашены на прием в американском консульстве Дайрена по поводу Дня Независимости США. Она исчезла из Дайрена в октябре 1948 года. Ее арестовали при попытке бегства из Дайрена морем, на джонке, как объяснил Григорьев, Ее судили и за шпионаж, дали двадцать пять лет каторжного труда, якобы, за попытку бегства и передачу государственных секретов.
После ареста Лоры в Дайрене, ее и Тамару поместили в тюрьму Порт-Артура. Я также находился в этой тюрьме. Затем раздельно перевели в Хабаровскую тюрьму, где они повстречались опять и некоторое время находились вместе в одной камере. Тамару затем отправили на станцию Тайшет Иркутской области отбывать 25-летний срок в лагерях Озерлага. Большую часть своего срока она провела на лесоповале.
В 1956 году, после разоблачения Никитой Хрущевым культа личности Сталина и его преступлений, была создана Государственная комиссия но пересмотру всех дел жертв сталинских репрессий. Было освобождено большинство из политических заключенных и закрыты многочисленные лагеря, в которых содержались репрессированные. Однако освобождение от исполнения рабского труда привело к нехватке рабочей силы па угольных шахтах и золотодобывающих предприятиях, на фабриках и заводах.
Советское правительство бросило клич молодежи страны и, прежде всего, комсомольцам занять и работать на вакантных местах. Им была предложена хорошая зарплата и должности. Решением Государственной комиссии по реабилитации жертв сталинских репрессий Тамара и Лора были признаны невиновными и освобождены из заключения. А я был полностью реабилитирован.
Свободное копирование
