Медовый месяц длился десять замечательных мирных дней, отмеченных двумя заслуживающими внимания событиями. Первым был визит Бен-Гуриона и его жены Паулы, приехавших объяснить, что заседание Кабинета не позволило им побывать у нас на свадьбе. Мы были очень польщены этим визитом, прошедшим в родительском доме Яэли, а также подарком Бен-Гуриона – собранием его работ с личным автографом, которое мы бережем до сих пор.
Второе событие сначала имело несколько зловещий характер. Ко мне пришел посланец от шейха Марзука, сообщивший, что я серьезно обидел друзов, не пригласив их на свадьбу! Это был удар по чувствам моих друзей и товарищей по оружию из деревень Янух, Джат и Ерка, а также друзских жителей Шафа Амра.
Такое недомыслие испугало меня. Я принимал помощь этих смелых людей в военных действиях, у нас было немало дружеских встреч, а теперь ушел и совершенно забыл, что они конечно же не читают ивритских и английских газет, а значит и не увидели заметки о нашей свадьбе! Крайне смущенный своим упущением, я предринял все, чтобы уверить эмиссара, что не сделал это намеренно. Мне стало намного легче и приятнее, когда после моих самых искренних извинений я получил очень трогательный знак прощения: нас пригласили в друзские деревни на праздник и «фантазию» в честь нашей женитьбы! Это большая честь и награда. Мы приняли приглашение с чувством благодарности.
Я не сомневался в искренности друзов и их чувствах ко мне, полностью доверял им и их гостеприимству. Тем не менее, думая о предстоящих празднествах, я испытывал некоторые опасения. Друзы относятся друг к другу по-родственному, но всегда есть некие клановые и деревенские междоусобицы. Три пригласившие нас деревни были вовлечены в мучительную длительную вендетту, между ними была многолетняя открытая вражда. Кроме того, недавно там произошли печальные инциденты, в стычках было убито несколько израильских солдат. Меня беспокоило, что впервые за много лет все эти люди соберутся вместе. В молодости от арабских и бедуинских приятелей я узнал, что такое «фантазия». Главное ее качество - стрельба. Любой, кто носит оружие, по обычаю должен стрелять из него. В воздух, но иногда пуля может заблудиться...
Помня об этом, я принял некоторые меры предосторожности. Хотя не предвиделось преднамеренных нарушений, празднование готовиилось с тщательностью военной операции. На самом деле это и была военная операция, просто другого рода. 79-й танковый батальон моей бригады обеспечил впечатляющий эскорт: не менее роты бронемашин, каждая с полным комплектом пулеметов и более тяжелого вооружения. Необычайно грозная свадебная процессия.
Утром назначенного дня наша колонна двинулась по ухабистой серпантиной колее, ведущей в холмы. Яэль была слегка напугана, но я держал ее за руку и пытался успокоить, в то же время предупреждая о возможных сюрпризах. Они не заставили себя ждать.
На пути нас встретила компания свирепых усатых друзов, выстроившихся по обе стороны дороги с поднятыми ружьями, из которых они начали палить прямо над нашими головами. Мы ехали под треугольным свадебным балдахином летящих пуль. Впечатляюще, но немного нервозно. Яэль, по природе робкая, вздрагивала, когда эхо залпов раздавалось вокруг нас, но храбро делала все возможное, чтобы преодолеть свой страх. После первого шока она постепенно собралась и сидела рядом со мной бледная как привидение. Снова я предупредил ее: «Это только начало...». Я знал, что нас ждет.
Мы остановились в первой деревне. Яэль и меня провели на центральную площадь. Крыши над нами были усеяны людьми, пришедшими поприветствовать нас. Взвод солдат в трепетавших на ветру белых куфьях промаршировал к нам. Во главе шел щеголеватый офицер в бриджах и сапогах. Очень красивый, с вздыбленными усами. Он провел солдат строевым шагом перед нами, потом развернул и они красиво прошли в нашем направлении, вынув пистолеты. Остановившись перед Яэлью, он упал на одно колено, поднял пистолет и разрядил в небо всего в нескольких дюймах от ее лица. Уголком глаза я увидел как она встревожена и почти испугался, что она упадет в обморок, но зря беспокоился, она все еще стояла на двух ногах и теперь полностью пришла в себя. Испытание «фантазией» было выдержано!
Празднование было щедрым и экстравагантным. Пир ждал нас в каждой деревне и каждый мухтар (деревенский староста) по очереди пригласил нас к себе на праздник. Везде все происходило одинаково: хозяева приносили и ставили перед нами большие круглые противни с тушеной бараниной и подносы с горами мяса. Сидевшая рядом со мной на почетном месте Яэль была единственной женщиной среди присутствующих. Друзы не считали возможным присутствие своих женщин на общественных празднествах. Как почетные гости мы должны были начать пиршество, обмакнув руки в дымящиеся тарелки. Когда мы взяли по куску, то же сделал мухтар, потом другие важные лица и, наконец, остальные охотно присоединились к нам. На улице мужчины играли во всевозможные игры, сопровождая их веселыми криками и стрельбой в нашу честь. Тем временем женщины, хоть и сидя дома, нашли способ присоединиться к празднованию: мы хорошо слышали их пение.
То же самое повторялось в каждой деревне и ожидалось, что мы примем сердечное участие в каждом застолье. Даже с моим здоровым аппетитом, тренированным с детства за ломящимися столами в «Киббуце Дункельмана», задача оказалась тяжелой. Яэль, всегда евшая мало, очень встревожилась. Она, естественно, не могла отказаться, не оскорбив при этом наших очаровательных хозяев. Поэтому была вынуждена совершать все положенные при еде движения, убедительно демонстрируя процесс, для чего сотни раз пережевывала крошечный кусочек с видимым удовольствием.
Последний пир проходил в деревне шейха Марзука, где нас провели в комнату с высоким потолком в виде купола и усадили на возвышении над хозяевами и гостями. Банкет был похож на два предыдущих с теми же церемониями и ритуалами, но с одним большим отличием: среди гостей были мухтары и уважаемые люди из других деревень, которые впервые за годы собрались под одной крышей. В нашу честь они отложили старинные неутихающие ссоры и собрались вместе на застолье и «фантазию». Примирение стало беспрецедентным событием. Было замечательное чувство, что непосредственно мы послужили средством, положившим конец лютой мучительной вражде, длившейся так долго.
Гулянье становилось все более неуправляемым и буйным. На улицах вокруг дома интенсивность стрельбы возрастала с каждой минутой, пока не создалось впечатление, что снаружи идет настоящая война. Даже внутри то один, то другой гость, показывая свою радость, стрелял в потолок. Судя по пронзительным крикам со стороны домов, где пели женщины, там веселье тоже достигло апогея. Шейх Марзук передал приглашение своей жены, которая звала Яэль к себе домой, чтобы вручить свадебный подарок. К этому времени, однако, Яэль никак не хотела оставлять меня и сумела так вежливо, как только могла, отклонить приглашение. Шейх не настаивал, вместо этого он сам сходил на женскую половину и лично принес подарок - большое золотое ожерелье ручной работы, которое его жена сняла со своей шеи.
Жест был столь трогательный, что произвел еще большее впечатление, чем происходящее в зале, где люди годами не разговаривавшие, пожимали друг другу руки и забывали свои разногласия. Вражда ушла, междоусобицы забылись, вендетта сменилась согласием. Было очень трогательно видеть как бывшие враги обнимались, возобновлялись дружеские отношения, возникал микромир всеобщего лада и братства. На это невозможно было смотреть спокойно.
Свободное копирование
