Надо ли говорить, что мы проявляли интерес к английским девушкам? Пытаясь свести к минимуму неудачные романы со старомодными или ждущими мужей из-за моря английскими дамами, некоторые женские благотворительные организации из хороших побуждений организовывали для нас «свидания вслепую». Юные леди, которые нам попадались, были по-своему весьма любезны и старательно развлекали нас, но это было не совсем то, чего мы жаждали...
В моем последнем увольнении перед днем Д я проснулся в незнакомой комнате с девушкой, которую не мог вспомнить. Немного с похмелья, в недоумении, я что-то заподозрил. В то время военная контрразведка затягивала гайки на предмет сохранения в секрете плана операции в Европе. Под влиянием шпиономании я испугался, что она воспользовалась моим пьяным состоянием и выведала информацию. Потому повел себя с ней холодно, хоть и была она очень красива и привлекательна. Все равно она настойчиво предлагала проводить меня на станцию, что было трогательно с ее стороны. Вероятно, она догадывалась, что это мое последнее увольнение перед уходом на передовую и правильно чувствовала, как важно было, чтобы кто-то меня проводил.
В эти последние несколько дней перед высадкой Главнокомандующий союзными войсками генерал Дуайт Эйзенхауэр оказал нам честь своим визитом. После нескольких часов подготовки и ожидания он, наконец, прибыл. Проведя беглую инспекцию батальона, выступил с короткой речью. В то время Эйзенхауэр объезжал войска, собиравшиеся участвовать в боевых действиях. Не помню точно его слова, но смысл был следующий:
«Я завидую вам, солдаты. Вы в большей или меньшей степени стоите на первых ступеньках лестницы. Вы молоды и вся военная карьера у вас впереди. Вы идете на большое дело и ничем не ограничены. У вас огромные возможности для продвижения. Я же Главнокомандующий и повышаться мне некуда». Так, или примерно так, он сказал.
Через несколько недель многие из его молодых слушателей были мертвы или покалечены. Сам же генерал продолжал строить свою карьеру и стал Президентом Соединенных Штатов.
Вдохновляющие речи делали свое дело, но более важной частью подготовки к дню Д было осваивание ТДК, которые должны были перевозить через Канал наши минометы. Это требовало некоторого опыта, поскольку, вероятно, такая баржа была наименее удобным судном, изобретенным после долбленых каноэ. Честно говоря, удобство было последним, о чем думал конструктор. Плоскодонное судно, рассчитанное на перевозку трех танков в центре палубы, окруженных со всех сторон бронетранспортерами. Ни дюйма свободного пространства. Мы должны были набиться в эти бронетранспортеры и устраиваться кто как может.
Много дней мы тренировались на борту ненавистной баржи и всегда чувствовали себя как игральные кости в стакане. Любая маленькая волна швыряла плоскодонку как пробку, нас, в свою очередь, кидало в наших машинах на бронированные стенки, принося синяки и кровоподтеки. Естественно, мы были совершенно беззащитны и последние дни лишены горячей пищи.
Наше личное снаряжение включало портативные печки, работавшие на «сухом спирте». Но кругом был бензин и снаряды, мы не могли зажечь их на ТДК. Самому «сухому спирту» некоторые находчивые солдаты все же сумели найти применение.
На борту ТДК всегда было много страдающих морской болезнью. Даже я с моим многолетним опытом плавания на малых судах, не был избавлен от приступов тошноты. Но на одной из последних тренировок я заметил необычно много солдат, свесивших головы за борт, и не догадывался почему, пока, подержав за ноги одного из моих сержантов, чтобы помочь ему опорожнить за борт свой кишечник, не спросил, что за чертовщина происходит. Он признался, что кроме обычной холодной тушенки (всегда вредной для желудка) и болтания по волнам как пробка (что еще хуже для желудка), его внутренности взбунтовались против высокооктанового стимулятора в виде алкоголя, выделенного из «сухого спирта» и «очищенного» путем фильтрования через носок! Сам факт, что солдаты были готовы таким самоубийственным способом облегчить страдания, говорил о том жалком состоянии, в котором мы пребывали после нескольких дней болтания в этом бычьем загоне. В конце мы достигли такой стадии отупения, что могли думать только об ожидающем нас на другой стороне Канала. Вероятно, армия знала, что делала.
В то же время все мы, офицеры и солдаты, испытывали острое чувство предвкушения. Мы знали, что обладаем привилегией быть участниками уникального исторического события. Несмотря на лишения, я не отдал бы свое место на ТДК ни за что на свете. Мы взволнованно ждали того дня, когда получим долгожданный приказ.
Свободное копирование
