Через несколько недель моя работа по изготовлению замков подошла к концу – Зюзин сказал, что мне понадобится снова возвратиться к нарезке болтов. Вакансия сварщика все еще не была открыта. Когда я частенько заходил в мастерскую за пружинами, мне казалось, что работа кузнеца сама по себе не особо сложная. У его помощника в руках был большой молот, но большую часть времени он проводил, держа в них щипцами всякие заготовки, или работая небольшим молоточком. Я долго наблюдал за их работой, и у меня появилась идея, что я тоже смогу это делать достаточно легко. Поэтому я спросил у Зюзина - а как насчет работы в кузнечном цеху?
Он посмотрел на меня вопросительно:
- Ты уверен?
- Конечно. Я все там знаю.
На лице Зюзина отобразилось все то, что он думает об этом заявлении. Меня он знал уже достаточно хорошо. Но он все еще был со мной на дружеской ноге, и потому отослал в кузнечный цех. «Там всегда нужны ученики», - сказал он мне.
Это было ужасно. Меня поставили в ученики к старому эстонцу по имени Арнольд. Арнольд был человеком небольшого роста, жилистым и очень опытным. Мне нужно было помогать ему резать металл. Взяв в руки молот, я понял, что поднять его почти не могу. Арнольд взял долото. Я умудрился ударить так, что ручка сломалась, а горячее металлическое лезвие вылетело через окно.
Арнольд был в шоке: «Как, черт возьми, ты это сделал? Такого еще никогда не случалось!»
Я пошел за долотом. Оно вылетело из окна, разбив стекло, и растворилось в снежной дали. Когда я принес его, Арнольд послал меня на склад за новой ручкой. Я взял деревянную ручку и поднес ее к горну. Кузнец разогрел долото, воткнул ручку в расширенное гнездо и немедленно погрузил в бочку с водой, чтобы металл сжался вокруг ручки.
Потом он решил попробовать снова. Кусок горячего металла был положен на наковальню, кузнец зажал долото и подал мне знак ударять. Я едва мог поднять тяжелый молот – в этом была проблема. И я не мог удержать его прямо. Он рухнул вниз под углом. Раздался звук – что-то среднее между выстрелом и звуком лопнувшей струны. Долото исчезло. Мы оба оглянулись кругом. Новых осколков разбитого стекла видно не было. На полу его тоже нигде не было видно. В конце концов, понимая, что это глупо, я пошел снова искать его в снегу на улицу. Долото лежало там же, где и в прошлый раз – судя по всему, оно пролетело через уже выбитое окно.
- Как такой растяпа может быть таким точным? - произнес Арнольд.
Мы попробовали снова. Некоторое время у меня получалось бить прямо. На следующий день я сломал несколько ручек, а на следующий день еще несколько. Они часто улетали все через то же окно. Остальные работники мастерской стали звать меня «Долган-кривой глаз». Но Арнольд, кузнец, был слишком добр, и не жаловался. Он был из тех, кто ненавидит создавать сложности другим людям, но каждый раз, когда я отправлял долото в окно, на его лице читалась нарастающая боль. В результате с жалобой на меня обратился человек со склада. У него закончились ручки для долото, и ему грозили бы неприятности, если бы он запросил администрацию, чтобы ему дали еще. За три года работы ему не приходилось менять ни одной такой ручки. Я же сломал тридцать за две недели.
Свободное копирование
