Пражские годы - 16

Для меня лично, как редактора, очень полезным оказалось знакомство с типографской техникой и со всем процессом набора, с выбором определенных шрифтов, заменой отдельных слов и т. д. Вся эта техническая сторона, которая раньше была для меня чисто отвлеченным процессом, теперь стала совершенно практической.

В личных отношениях с друзьями конец моего романа с Ритой ознаменовался как бы возрождением. Увлечение ею отделило меня от многих друзей, особенно от тех, которые стремились ухаживать за ней: они чувствовали себя обойденными или оскорбленными соперниками. Теперь все это было в прошлом и уже не служило помехой, поэтому я с удовольствием возобновил целый ряд дружеских контактов.

Кроме того, в Таллинне было множество девушек, которые с удовольствием готовы были общаться со мной. Ретроспективно должен отметить, что я возбуждал определенные и очень сильные эмоции у Инночки Раудсеп, очень милой девочки, во многом большой противоположности Рите. Она проявляла постоянное внимание ко мне, достигшее кульминации в поступке ее отца, который был начальником движения эстонских железных дорог, то есть крупным инженером, получающим неплохое жалованье. Я уже готовился к возвращению в Прагу, сумму на отъезд мне опять собрала мой опекун Маргарита Карловна, и по расчету выходило, что это даст мне возможность жить еще полгода. А что будет дальше? Возможно, достанут что-нибудь еще, может, и нет, неизвестно. Однако я не собирался прерывать успешно начатое образование. И когда я прощался с Раудсепами, у которых много раз бывал и где все любили шутить, смеяться, веселиться, отец Инны вдруг говорит мне: “Я хотел бы что-то вам сообщить…” И повлек меня в свой кабинет, где объявил: “Вы сейчас уезжаете, и я слышал от Инны и от других, что у вас не столь блестящее финансовое положение, ибо в прошлом году вас материально обеспечили, а в этом пообещали только условное обеспечение. Позвольте же мне сказать следующее: когда-то в ранней молодости некто оказал мне большую поддержку, в какой-то момент дав сумму, которая мне очень помогла, позволив бесперебойно окончить курс. Я бы очень хотел, чтобы вы приняли такую же сумму от меня, ибо я знаю, что Инна к вам очень хорошо относится, и мы с Амалией Генриховной любим, когда вы приходите к нам, как вы шутите… Так что не примите это за какое-то вмешательство в ваши частные дела, а просто как акт дружбы… И в будущем, если когда-нибудь вы станете на ноги и у вас, возможно, возникнет такая же ситуация, когда надо будет кому-то помочь, вспомните о моем даре и сделайте кому-нибудь такой же презент. Вот мы и будем квиты”. Я был искренно тронут подобной речью, тем более зная, что инженер Раудсеп вовсе не принадлежит к породе сентиментальных людей и не любит разбазаривать деньги. Я искренне поблагодарил и сказал, что столь неожиданный подарок для меня особенно ценен и что я могу его заверить, что никогда в прошлом году не кутил, не собираюсь кутить и впредь. Если же когда-нибудь мне представится подходящий случай, я вспомню его поступок в отношении меня и попытаюсь ему подражать. В общем, мы расстались, довольные друг другом, и он передал мне конверт, в котором оказалась немалая сумма в 200—300 чешских крон, что дополняло мой бюджет, позволяя бесперебойно прожить по крайней мере до января, учитывая уже полученную мной сумму от Маргариты Карловны.