Утром лагерь узнал о нашей операции в лесу. Нас приветствовали и хвалили. Тут ко мне подошло несколько человек: бельгийцы, сербы и наши. Они сказали, что старший мастер обязан многим за побои и оскорбления, его надо судить. Они сказали, что он удрал домой в село, его видели, когда он убегал. Попроси французов, чтобы они его арестовали. Я им ответил:
- Что вы, над нами смеяться будут, что мы решили воевать против одного.
- Ну, и пусть смеются. Он ведь и тебе глад подбил, и над девчатами издевался, а ты хочешь всё ему простить?
Стали доказывать, что это необходимо сделать. В конце концов, я согласился поговорить с французами. Мы опять всей группой в восемь человек пришли к ним. Я передал просьбу товарищей капитану. Тот выслушал меня, и пошёл звонить своему начальнику. Возвратившись, сказал:
- Даю один танк и автомашину, езжайте.
Я опять на броне танка с винтовкой и гранатами. Ребята сели в машину, где были французские солдаты. Командовал всё тот же знакомый лейтенант. Село, где жил мастер, я знал, и сидя на танке, указывал дорогу. Село находилось от города километрах в пятнадцати, как раз за селом Ваккерсофен, где я вначале работал. Въехав в село, остановились, я соскочил с танка и спросил у одной немки, где живёт такой-то по фамилии. Она рассказала. Мы доехали до того дома. Ребятам велел окружить его усадьбу. Сам подошёл к двери и начал стучать. Вышла старая немка. От неё узнал, что это дом того, кто нам нужен, но его дома нет, и она не знает где он. Мы вошли в дом, обыскали всё кругом: и в стайне, и на сеновале, но не нашли. Пришлось возвращаться ни с чем.
Свободное копирование
