У бауэра - 6

Но беда пришла и ко мне. Как-то с лошадьми я был в поле, боронил землю. Всё шло нормально, но когда у края поля у куста я обернул лошадей, то под одну из борон попали толстые сучья. Я остановил лошадей и решил вытащить прутья. Поднял борону, нагнулся, а тут из-за куста вылетела ворона, лошади с испугу дёрнулись и борона упала на меня, я упал, лошади побежали. Борона меня крутила и наносила травмы. Железные зубья бороны разорвали на мне пиджак, подаренный в вагоне, рубашку у рукавов, поранив глубоко руку, сделали рубцы на шее, голове. Лошади в конце поля у другой межи остановились. Я встал, пришёл к ним, отвёл их к дереву, привязал. Затем на левой руке отсосал грязь с кровью, нарвал листьев подорожника и приложил к ранам на руке, шее и щеке. Оторвал от нижней рубахи полоски и сделал кое-как перевязку, чтобы листья не упали. Затем продолжил боронить. К концу работы левая рука распухла, всё тело болело, и я еле еле доехал до дома. Распряг лошадей, поставил у стойла, но работать в стайне не мог. Хильдигард, увидев меня окровавленного, заохала, потом побежала к хозяйке в дом. Пришла хозяйка, посмотрела на меня, ничего не сказав, ушла. Вскоре она принесла йод, марлю и с помощью Хильдигард обмыли раны и перевязали. Хозяйка поняла, что у меня поднялась температура. Она велела мне идти в свою комнату. Когда об этом событии узнал хозяин, он чуть не рехнулся. Кричал, бегал по комнате, ссорился с женой, забежал ко мне в комнату, кричал, так что пена была у рта. Я не знал, что ему надо, лежал и молчал. Утром хозяйка пришла ко мне в комнату, пощупала голову, перевязала руку и сказала:

- Лежи.

Хозяин, конечно, не зря волновался, ведь выбыл из строя работник. Идёт весна, а с лошадьми в поле работать некому. Он бегал по двору, ругался, обзывал Хильдигард и старика и , наконец, вызвал полицая. Когда полицай приехал, он ему объяснил, что русская свинья оцарапал руку и не хочет работать. Он попросил полицая заставить русского работать. Полицай поднялся по лестнице в мою комнату, стащил с меня одеяло (хозяин как-то заменил перину на одеяло) и начал бить по чему попало резиновой палкой. Потом схватил меня, стащил с кровати и вытащил за дверь.

-Иди, работай, русская свинья!

Толкал меня до коровника, а потом сам пошёл к хозяину, получил деньги и уехал. Я не мог уберечь левую руку от ударов, с неё капала кровь, повязка на шее тоже наполнилась кровью. Я стоял возле коров, но работать не мог. Старик – родственник хозяина и Хильдигард были очень возмущены, но что они могли поделать, они сами боялись полицая. Старик подошёл ко мне и сказал:

- Ханс, полицай уехал, иди в свою комнату.

 Я пошёл, когда проходил по коридору, то услышал, как на кухне ругались хозяин с хозяйкой. Весь оставшийся день меня не кормили. Ночь я промаялся от боли во всём теле. Утром хозяин сам запряг лошадей в коляску и велел мне одеваться. Хозяйка дала шляпу с сына и его плащ, а в узел что-то завернула, сунула мне в руки и тихо сказала:

- Это тебе, Ханс, носи.

Я не знал, что там в узле, но не стал развязывать, так как хозяин мог отобрать. Своих вещей у меня никаких не было. Мы поехали Всю дорогу хозяин молчал. Приехали в Месскирх в Arbeitsamt. Здесь во дворе были опять разные люди, привезенные из других стран: бельгийцы, датчане, голландцы и из восточных стран.