Учеба - 8

Зимой из района к нам в село привезли заведующего клубом. Он был плохо одет: на ногах портянки и галоши, обмотанные шпагатом, а на голове шляпа, одет в пальто демисезонное. Я и все люди в селе были удивлены:
- Откуда такой? Из тюрьмы, что ли?
С собой он привёз гитару. Через несколько дней я близко с ним познакомился. Он – Маркичев Николай – студент третьего курса московской сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Летом этого года был на каникулах в селе у своих знакомых, родных он не помнит, воспитывался в детдоме. Ну, и запил, а он частенько этим занимался. Его предупреждали вести нормальный образ жизни, но, в конце концов, исключили. Вот он и решил найти себе какую-нибудь работу где-то южнее Москвы. Был у него хороший костюм, ботинки и разное бельё, но он всё пропил. И вот в неприглядном виде и заявился в Татищево. Там его продержали некоторое время в милиции, а потом решили трудоустроить, дали работу в селе, конечно, взяв с него обязательство, стать полезным для общества человеком. С ним я познакомился в клубе. Когда я играл на гармошке, он подошёл, долго стоял и слушал. Когда закончилась игра, он протянул мне руку и сказал:
- Будем знакомы, я – Николай Маркичев.
Я ответил ему. Маркичев сел рядом со мной, оттеснил девок. Попросил меня сыграть что-то жалобное. Я заиграл вальс «На сопках Манчжурии». Молодёжь танцевала, а он сидел, молчал, наклонив голову. Я уже сменил игру, играл по заказу, а завклубом всё сидел и молчал, не поднимая головы. Когда девчата запели частушки, он поднял голову и спросил меня:
- «Яблочко» с выходом можешь сыграть?
Я ответил:
- Да, смогу.
Остановив игру, помолчал, пока девчата рассаживались. Потом растянув мехи, я начал медленно выигрывать вступление к «Яблочко». Вдруг, всем на удивление, наш завклуб резко встал, глянул куда-то вверх, резко схватил с головы свою шляпу и с силой бросил её на пол и пошёл по кругу. Все затаили дыхание: такого ещё никто не видел. Я ускорил игру, а он так красиво и точно выделывал коленца, как будто цыган. Танцевал долго. Потом резко остановился, улыбнулся, глядя на всех, и опять хотел сесть около меня. Но тут произошёл взрыв аплодисментов с криками «Ура!» Несколько солидных ребят быстро подошли к нему и, схватив его на руки, начали подбрасывать в воздух. Я был тоже ошеломлён, я такого ещё не видел.
- Наверное, он настоящий артист, - подумал я, а не студент.
Но нет, всё было так, как он о себе рассказал. Позже он рассказал, что любит музыку и танцы с детства.
- Когда я был маленьким, то за танцы мне люди платили кусками хлеба.
Весёлым он был не часто, всегда ходил, как будто его кто-то обидел. Я понял, что он много пережил в своей жизни, и потому ему не до веселья. Он же постепенно так сблизился со мной, что не проходило и дня, чтобы он не повидал меня. Он очень завидовал моей игре на гармошке.
- Если я с тобой, да ещё, когда у тебя в руках гармошка, то я забываю про всё на свете, про все невзгоды и пустоту жизни.

Через полгода он стал совсем другим. Купил себе одежду. Часто ходил по улице с гитарой, напевая. Я же со своей стороны хорошо относился к нему, не отталкивал от себя. Я понял, что у него была тяжелая жизнь. С детства он не знал ласки, ни хорошего отношения людей, он был, как бездомная собака. И чтобы наладить свою жизнь теперь, ему были нужны не только сила воли, но и плечи друзей. Иногда после моих занятий придёт ко мне с гармошкой и скажет:
- Серёжа, сыграй, пожалуйста, на душе что-то тяжело.
Сядет, наклонит голову и молчит. Я уже научился музыкой влиять на него и постепенно приводить в нормальное состояние. Знал его любимые песни, которые он распевал под гитару, сидя в уединении.
Растянув мехи, заиграл: «Позабыт, позаброшен с молодых юных лет, я остался сиротою, счастья, доли мне нет». Потом играл более весёлые песни и, наконец, «Яблочко». Он выскакивал уже весёлый и танцевал, сколько было сил. А после, поблагодарив меня, забирал гармошку и уходил. Я понял, что музыка для него своего рода лечение, поэтому никогда ему не отказывал.