Триест, 16/4 февраля 1858.
Мы оставили Венецию на рассвете. Я был настолько утомлен от массы разнообразных впечатлений, что ушел в каюту и заснул. Проснувшись, я вышел на палубу; день блестел; видны были горы, море и Триест; легкая зыбь нас не беспокоила, ветра не было, и паруса сушились. За пароходом следовала широкая, пенистая, без волн, шипящая дорога; по бокам ее от руля шли в обе стороны легкие водяные дуги; по горам проехал паровоз; над головою прозрачное и чистое небо, а море чудного теплого темно-голубого цвета. Вдали горы сливались с небом, а ближе к нам, на хребтах гор, лежала масса снега и местами он покрывался облаком.
В Триесте тоже карнавал; на берегу попадались турки.
Я получил письмо от Ольги и отправил свои письма ей, отцу, брату Николаю и Иос. Васильевичу.
...Решительно мне не до прогулок, не пишется; я как будто расклеен, это привычка к Ольге и Юрию. Я привык шаг за шагом следить за ними и заботиться. Кроме того, меня беспокоит посещение Ольги Закревским. Что нужно было этому дерзкому и грубому негодяю, цинику и другу графа де-Бальмена? Нахал!
Свободное копирование
