Воспоминание о Павле Андреевиче Федотове - 6

 В начале 50-х годов Федотов ради денег задумал картину "Посещение императором Николаем Павловичем Патриотического Института". Для этого он подготовлял материал, часто бывал в институте, наблюдая детей, классных дам, начальство, эконома. Умел и в этом сюжете отыскать прелесть в разнообразии детского возраста. Он старательно сделал из картона зал Института и расставил в нем, для масштаба, фигурки.

 Весною 1853 года о Федотове между близкими его знакомыми стали ходить слухи, что он не совсем нормален. Затем мне сообщили, что Федотов пропал из города, забрав деньги, которые заработал, что он сорит деньгами, покупая всякий вздор и щедро раздавая их направо и налево.

 Я отправился разузнать что-либо о Федотове на его квартиру. Меня встретил Коршунов {Его денщик, отставной солдат Финляндского полка, сослуживец Федотова.} и рассказал, что и он начал замечать в Павле Андреевиче что-то нехорошее. Однажды вечером, окончив свои занятия, Павел Андреевич, одетый кое-как, вышел из дому. Коршунов отправился за ним. Федотов жил тогда в 21 линии, близ Большого проспекта. Федотов пошел по направлению к Смоленскому полю; затем, выйдя на поле недалеко, сел на гранитный камень. В то время поле было завалено массой этих камней, заготовленных для облицовки берега Большой Невы у Васильевского острова. Был вечер, солнце садилось. Картина знакомая. Сколько раз бывал я здесь с Федотовым, Бейдеманом и один: вдали виднелось Смоленское кладбище в виде леса, за кладбищем был известный нам курганчик над телами казненных декабристов {На острове Голодае. На этом острове закапывалась павшая скотина. Теперь нет и признаков этого возвышения.}. Налево, к взморью -- галерная гавань -- городок бедняков; блестело взморье. А за спиною был город, от которого доносился гул экипажей. Федотов, по словам Коршунова, сидел долго на поле, схватив голову руками, и вдруг зарыдал.

 Вот когда оборвались натянутые струны!.. Коршунов увел его на квартиру; Федотов плакал дорогой и навзрыд плакал на квартире, катаясь по полу.

 Коршунов приложил ему на голову мокрое холодное полотенце; плач начал стихать. Но тут Павел Андреевич поспешно оделся и ушел, приказав Коршунову оставаться дома. После этого он не возвращался; и где теперь находится Павел Андреевич -- Коршунов не знал и терялся в догадках.

 Дня через два я зашел, по своему обыкновению, к другу моему Бейдеману Здесь я узнал, что Федотов заходил к Бейдеману и, не застав его дома, оставил ему записку, которую мне дали прочитать. Она была написана на клочке бумаги карандашом, весьма четким и твердым почерком {Записка эта находится в моем собрании у Терещенко, между рисунками Федотова.}. Буквально передать содержание записки не могу; но в ней заключалось весьма восторженное поучение служить искусству. Мать Бейдемана сообщила мне, что П. А. показался ей очень странным, и что к ним заходил Коршунов, который всюду ищет своего барина. Я высказал, что, по моему мнению, необходимо заявить о Федотове Академии, чтобы начальство приняло участие в его положении и позаботилось о нем. Я лично не мог ничего сделать для него, так как наступил срок моего отъезда в Малороссию.