Второй случай, который я считаю нужным рассказать, произошёл несколько раньше только что описанного. То же лицо, которое направило ко мне Бугаева, сообщило мне, что со мной хочет познакомиться некий господин Толь. Настоящая фамилия его была Антонов, по имени же он был Анатолий, откуда и создалась фамилия Толь. Мне он был известен как сотрудник резидента Генерального штаба в Выборге, с которым он в начале 20‑х годов работал по вербовке курьеров для посылки в Советский Союз.
Я слышал, что после нескольких довольно неприятных провалов Толь отошёл от этого и стал заниматься коммерческими делами. Я его никогда не видел, но слышал, что он процветает и рассматривается как энергичный и состоятельный человек.
Знакомство наше состоялось в церкви, и Толь тут же выразил желание побеседовать со мной с глазу на глаз, почему я пригласил его зайти ко мне на квартиру. В руках у Толя был довольно объёмистый пакет, с которым он ко мне и явился.
В начале разговора Толь сообщил, что находится в чрезвычайно затруднительном положении: финская Политическая полиция высылает его из Выборга, а это его не устраивает и путает все его карты и расчёты. Он сообщил, что является представителем одной крупной русской антисоветской организации и что для своей деятельности ему необходимо жить в Выборге. Тут он упомянул, что мне должно быть известно о тех переговорах, которые в это время велись между генералом Кутеповым и Генеральном штабом, а также и о той отрицательной позиции, которую в это время занимала Политическая полиция. Именно это косвенно и отразилось на нём в форме высылки из Выборга.
Я спросил его — куда же его высылают? Он мне ответил: «В Гельсингфорс».
Я удивился как такого рода высылке (обыкновенно высылают из столицы в провинцию, а не наоборот), так и тому обстоятельству, что г. Толь обратился с этим делом ко мне, и я, право, не знаю, чем я могу быть ему полезен. Никакого отношения к полиции я не имею и изменить отношение её к нему не могу, тем более, как я себе представляю, установка эта сделана финским правительством, а полиция в данном деле является лишь исполнительной инстанцией. Что же касается переговоров, которые ведёт генерал Кутепов, то я об этом слышу впервые. Фактически это так и было.
На это Толь сказал мне, что я как служащий Генерального штаба могу составить ему протекцию и способствовать тому, чтобы постановление о его высылке было отменено. Я поблагодарил его за доверие, но указал, что он переоценивает моё значение и роль в Генеральном штабе: фактически я являюсь очень незначительным работником Бюро Печати и оказать ему какую-либо протекцию возможности не имею.
Тогда Толь перешёл на другую тему, стал говорить о русском патриотизме, о долге офицера бороться с большевизмом, о работе антибольшевистских организаций в Советском Союзе и в заключение попросил меня переправить в Советский Союз антибольшевистскую литературу, издаваемую той организацией, которую он представлял в Финляндии и которая возглавляется генералом Красновым. На всё это я ответил примерно так: просьба его вызвана переоценкой моего влияния и моей роли в Финском Генеральном штабе. Как сказано, я являюсь лишь незначительным служащим Бюро печати, или, если хотите, архива; переброски же чего-либо и кого-либо лежат вне пределов моих возможностей, кроме того я принципиально не вмешиваюсь ни в какие русские организации, так как по опыту убедился в том, что все они пропитаны провокационными элементами — это раз, а два — «я не считаю себя русским и не считаю, что я имею какие-либо обязательства по отношению к этой стране».
На этом наш разговор закончился, но Толь попросил разрешения оставить у меня на квартире имевшийся при нём пакет, говоря, что ему затруднительно таскать его с собой, но через пару дней перед своим отъездом в Выборг он зайдёт ко мне и возьмёт его. Против этого я возражений не имел, и на этом мы расстались.
Однако ни через два дня, ни через неделю никто за пакетом не приходил. Вместо этого я был вызван к моему начальнику, который сообщил мне, что Политическая полиция известила Штаб, что я взял для переправки в Советский Союз 350 брошюр Братства Русской правды и дал согласие быть представителем этой организации в Гельсингфорсе. Пришлось дать в письменной форме подробное объяснение по этому поводу, что же касается пакета с брошюрами, то за ним был прислан агент полиции, которому я сдал оставленные Толем в пакете брошюры по счёту и под расписку.
На этом дело и кончилось. В то время я думал, что был спровоцирован Толем и только значительно позже узнал, что душою этого дела и его инициатором было то лицо, которое меня познакомило с Толем, а несколько позднее направило ко мне Бугаева.
Всё это происходило в 1928 году, и произошедшее после этого времени почти изгладило из моей памяти эти события, тем более, что и тогда я не придал им большого значения.
18 Толь (наст. фам. — Антонов‑Дядик, он же Мельский, Золотарёв, Тёткин) Анатолий Николаевич (1896–1971), белый подпольщик. В 1919 г. один из организаторов подпольной белой организации в Петрограде. В 1919 г. бежал в Эстонию и вступил в ряды Северо-Западной армии. Поручик. Курьер Петроградской боевой организации профессора В. Н. Таганцева.
