Немое кино - 5

Нас - маленьких детей - конечно, все взрослые любили и, чем могли, развлекали нас .Однажды в жаркий летний день мимо нашего дома проезжали на телеге наши двоюродные дядья :дядя Коля (Николай Фёдорович) и дядя Миша(Михаил Фёдорович).Они подсадили нас с Сашей прокатиться до их дома .Дядя Миша правил лошадью, в руках у него были вожжи и кнут. «Эх ,прокачу!»-и он размахивается кнутом, чтобы подстегнуть лошадёнку ,неторопливо бредущую по ухабистой дороге .Да так, что концом кнута меня, сидящего сзади всех ,хлестнул так ,что мне захотелось заплакать .Но я сдержался ,т.к. не заметил у своих попутчиков сочувствия ко мне.

Прошли годы…Дядя Федя умер в 1961 году от рака желудка. Дядя Коля умер в 1986 году от инфаркта. И дядя Миша упокоился году в 2001-ом. Марию я видел последний раз в 1993 году на юбилее у дяди Коли (Николая Дмитриевича) . Жива ли она сейчас?..

И хотя дом дяди Феди стоял совсем рядом с нашим домом, я, тем не менее, «не дружил» с ним и не мог заходить туда запросто, как я захаживал к своим дедушке и бабушке. В доме у дяди Феди я был всего несколько раз за всё время моей жизни в Потьме и то только вместе с папой и мамой (скорее всего это было из-за того, что, наверное, не сложились у моих родителей отношения с второй женой дяди Феди). Случалось это или в праздники , или когда приезжали в гости его дети.

Дом его был номером первым в Заречке. Он стоял у моста на левом берегу нашей речки. Перед домом на берегу росли высоченные  вётлы, так что и в доме, и перед домом всегда был лёгкий полумрак. А речка Потьма перед домом дяди Феди представляла собой всего-навсего большой разлившийся  в отлогих берегах ручей глубиной где по щиколотку, где по пояс моего маленького тельца .Всё моё раннее детство прошло на берегах этой милой речушки .Вода в ней была чистая-чистая, холодная-холодная!.. Это была родниковая вода, источником которой являлись мощные ключи, бившие из-под горы не так далеко от нашего дома. «Не так далеко» - это по мерке взрослого человека, а нам , маленьким, запрещалось отлучаться так далеко от дома .Да и не было нужды в этом ,т.к. воды было предостаточно и перед домом. Тяга к дальним странам разве что могла спровоцировать нас на дальний поход, но какое-то время мы ещё слушались нашу мамулю…

Но вот однажды всё-таки пришёл тот час «Х», когда в нас проснулась мечта о дальних странах, и мы вообразили себя капитанами дальнего плавания. Мы сколотили (да не мы, а, конечно, Саша сколотил; он и потом всё время что-нибудь колотил-мастерил, а я только помогал) две доски и вообразили, что это плот. Спустили его на воду перед домом дяди Феди, встали на него и -конечно, никуда не поплыли, т.к. плот под нашей тяжестью погрузился в воду и сел на дно. Закон Архимеда мы тогда ещё не знали (нам было 5-6 лет), да и воды в том месте было, к счастью, только по щиколку (так мы говорили).Мы ,помнится, недоумевали по поводу такой неудачи (ведь плот был почти настоящий), но горевали недолго и продолжили исследование этого мира в другом месте. А Саша , став взрослым, закончил военно-морское училище в Баку ,стал военным моряком и плавал в должности штурмана по морям и океанам на боевых кораблях.

Наши двоюродные дядья были интересные люди. Николай Фёдорович –высокий здоровенный мужчина .Одна нога у него не сгибалась в колене, и мы его всегда так и звали: дядя Коля хромой, в отличие от нашего родного дяди Коли-Николая Дмитриевича .Мне всегда было интересно смотреть на идущего  «дядю Колю хромого», и я даже частенько изображал из себя хромого :не сгибая ногу в колене, я шёл рядом с Сашей такой маленький и серьёзный, что, наверное, это было уморительно смешно для окружающих, но сам я чувствовал себя при этом вполне взрослым и солидным человеком. Дядя Коля хромой закончил кое-как потьминскую семилетку и потом уже нигде и никогда не учился .Работал всю жизнь плотником, много пил .Семейная жизнь у него также не удалась: детей у него с тётей Шурой, его женой ,не было .Но ,будучи у нас в гостях ,это были весёлые и жизнерадостные люди. Дядя Коля всегда подшучивал над тётей Шурой, она в долгу никогда не оставалась. Зла между ними я не замечал. При встрече со мной дядя Коля всегда улыбался краешком губ, смотрел серьёзно и подавал мне руку, что было для меня очень лестно.

Последние годы своей жизни дядя Коля хромой жил на проспекте Нариманова в северной части города. Там же, «на севере», располагался и политехнический институт, в котором я учился, начиная с 1976 года. Недалеко от института на волжском берегу раскинулись сады и огороды садоводческого товарищества, где дядя Коля хромой имел свой участок. И путь его от дома до сада проходил мимо нашего института. Бывало, что мы с ним встречались. При этом - мне так казалось - он как-то даже немного смущался. Может быть тому, что я – студент института, почти инженер, а он - недоучка и просто плотник…Встречаемся ,здороваемся .Дядя Коля всегда спрашивал:

«Ну, как: трудно учиться-то?»

«Трудно, конечно…»-отвечал  я. Дядя Коля с усмешкой кивал головой и заканчивал:

«Если бы было легко, то и я бы учился!» И мы оба дружно смеялись.

Лицо у Николая Фёдоровича было широкое, взгляд добрый и внимательный, хотя и с какой-то усмешкой в уголках рта. При своём росте выше среднего осанку имел гордую. Но я всегда чувствовал в нём какое-то то ли уязвлённое самолюбие, то ли виноватость за свою простоту и необразованность и перед моим отцом, и перед нами с Сашей: ведь и у папы был диплом мастера-десятника школы строительных мастеров, и у меня с Сашей была десятилетка за плечами, а потом и дипломы о высшем образовании. А тогда людей с дипломами очень уважали! А мы его всё-таки любили и уважали. Очень жаль, что жизнь у него сложилась так неудачно, и виновато в этом то ли голодное довоенное и военное детство, когда хлебом насущным была не учёба, а кусок обыкновенного ржаного хлеба, которого не могли наесться досыта, то ли отсутствие всякого воспитания со стороны родителей, да ещё и матери у него рано не стало…  А ещё эта его бездетность добавила в нём чувства собственной неполноценности!.. Всё это вместе привело его к бутылке. С годами он пил всё больше и больше , и завершилась его жизнь в феврале 1986 года инфарктом миокарда. Было ему всего-то примерно 56 лет…