Голгофа - 19

 13
 Однажды вечером, когда зима окончательно заснежила и поля и леса, да так, что стайку по крышу занесло и окна в бараке засыпало снегом до верхнего переплета, но морозы немного отпустило, от Степана пришла весточка в виде почтальона - Степаниды.
- Софья Александровна, лесоповальщики передали: Степан велел собираться на медведя, – сообщила она.
 В воскресение утром, мы ещё и позавтракать не успели, да и на дворе только-только засветилось, и в окно, разукрашенное морозом причудливыми рисунками, ничего нельзя было рассмотреть, возле наших сеней послышался скрип полозьев саней. Радостно завизжал Бобик: значит, кто-то свой.
 Дверь отворилась: в комнату ввалился Степан. В тулупе до пят, с воротником, поднятым выше головы, в растоптанных пимах-лапах. Поздоровался, сбросил у порога копной с себя тулуп, присел на скамью возле стола и принялся оттаивать сосульки с усов и бороды. Управившись, пригладил взъерошенные волосы на голове и, приняв с благодарностью из рук мамы кружку горячего чая, повёл разговор:
- Слава Богу, вижу, все здоровы и благоденствуете. Приехал за вами. Пора медведя будить! Ну что, Николай Степанович, - обратился он к отцу. – Собираешься на охоту? – и, не дожидаясь ответа, одобрил. – Ну, вот и хорошо!
Отец засмеялся:
- Что же поделаешь? Ты, Степан, уже решил, как мне быть, так и отнекиваться зазорно будет, - отец невольно перешел на местную манеру разговора, и неудивительно: ему больше приходилось общаться с местным населением, чем с нами.
 Пока мы завтракали, бабушка Гретхен стащила с тёплой печи верхнюю одежду родителей и разложила её на полу: пимы, варежки-мохнашки, полушубки.
У меня сердце учащенно забилось, когда увидел и свою одежду на полу. «Ура! На охоту поеду!» - радости моей не было предела. Уже потом, когда мы вернулись домой и подсчитывали трофеи и потери, узнал, что это бабушка, убедив родителей в пользе такой поездки для моего здоровья, настояла на моём участии в охоте.
 Причиной такой настойчивости послужило то, что несмотря на лечение у Агафьюшки, нет-нет, да и навещали меня проклятые шары, и я криком будил всех по ночам. Только бабушка Гретхен умела быстро успокаивать меня. Умение успокаивать мои страхи перешло к Гретхен от Агафьюшки.
 Бабушка Гретхен, однажды, после очередного приступа моей болезни, перепоручив Игоря Светлане, на целый день исчезла из дома. Родители забеспокоились. Они боялись не столько ответственности за бабушку-немку перед властями, сколько за её жизнь: а вдруг беда – упала где-нибудь и замёрзла! Гретхен объявилась вечером. Она, как смогла, рассказала, что ходила к Агафьюшке, и что теперь со мной всё будет хорошо. Как общались две старушки: одна - русская, не понимавшая ни слова по-немецки, другая – немка, толком не понимающая по-русски? Всё же они поняли друг друга и расстались друзьями. Спустя какое-то время мы узнали, что наша бабушка-немка не так проста, как казалось нам по-первости: она многое знала о травах, умела ими лечить, знала заговоры и наговоры.