Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194041
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Lev_Kovalev-Tarasov » Голгофа - 7

Голгофа - 7

05.08.1941
***, Московская, Россия

 Глава вторая .

 1
 Далеко за полдень к дому подъехала грузовая машина с семьями военнослужащих. Из кабины усталая, но возбужденная, вылезла мама, и сразу, же принялась командовать:
- Николай, Фаля, собирайте вещи! У нас очень мало времени!
Водитель и еще два красноармейца, спрыгнувших из кузова, помогли погрузить наши вещи на машину.
- Идите сюда! - позвала нас мама. - Посидим минутку перед дорогой, подумаем.
Мы присели на скамью под яблоней.
- Мама, - обратилась она к бабушке, - я вижу, ты не собираешься в дорогу, даже ходишь в тапочках. Что надумала?
- Соня, - тихо и грустно заговорила бабушка. - Не поеду я с вами. Мне надо на Смоленщину. Ваш отчим принял сан священника, у него приход в Духовщине, он со своей паствой.
- Мама, там уже немцы! Какая еще паства!? И когда это отчим стал священником!? Он же инженер – путеец!
- Дочь, пути Господни неисповедимы, теперь я – жена священника, и его судьба – моя судьба. Что Господь даст – то и будет. Да вот ещё, - добавила бабушка. - Фалю не тащи за собой, она уже была в военкомате и записалась на курсы медсестёр. Не противься, она хотя и младшая твоя сестра, но уже взрослая. Выбрала свой путь – пусть воюет!
Бабушка встала.
- Давайте прощаться! Возьми, Соня, сумочку. Сохрани вещицы, что в ней! Упаси тебя Бог потерять их!
Обняла и перецеловала нас. Перекрестила каждого.
Ну, с Богом, пора, - простилась со всеми разом, вытирая тыльной стороной ладони слёзы.
Красноармейцы помогли нам забраться в кузов автомашины. Отец тоже попытался присоединиться к нам, но его остановили военные.
- Вы тоже эвакуируетесь?
Спросив, как его зовут и не найдя его имени в списке, военный начал было выяснять, кто же на самом деле наш папа, и потребовал документы. Мама вмешалась:
- Это наш рабочий, из совхоза. Он нам помогает.
В сторонке стояла бабушка. Она побледнела, ожидая, чем всё это закончится. Губы её шевелились, она что-то шептала, наверное, молилась. Всегда, когда случалось что-то плохое, бабушка молилась. Военные посовещались и решили: “Помощник нам нужен, лишние руки не помешают”.
 Вот так наш отец и поехал с нами на вокзал. Машина покатила по просёлочной дороге. Мы смотрели на осиротевший дом. Он стоял с окнами заколоченными досками крест-накрест. Издали на фоне серых стен кресты из белеющих свежих досок были хорошо видны. Они словно символизировали завершение мирного этапа жизни нашей семьи. Там, за крестами, осталась счастливая, хотя и не очень простая жизнь, а нас ждала жизнь новая, непонятная, полная неожиданностей. Возле дома стояли бабушка и тётя Фаля. Наша собачонка лаяла. Потом вдруг завыла, да так громко и протяжно, что мы, жалея её, заплакали. Плакали не только мы, дети, хозяева собаки, но и многие из наших невольных спутников. Военные сидели, опустив головы, потом закурили.
- Да, вот такие наши дела…, - проговорил один из красноармейцев и бросил недокуренную папиросу за борт машины. - Навела тоску, видно почувствовала разлуку, вот тебе и собака - умная животина!
 Машина свернула на большак, и дом скрылся из глаз. В пути нашу машину несколько раз останавливали патрули, но, увидев, что мы под охраной красноармейцев, пропускали. Только на въезде в Москву была серьёзная проверка. Старший патруля потребовал у красноармейцев список пассажиров, пересчитал людей в кузове и кабине и, убедившись, что нет лишних, пропустил машину. Нашему отцу опять повезло: бабушка осталась дома, а она в списке значились. Машина катила по городу. Народу на улицах было мало. А те, что встречались, бежали в ту же сторону, куда направлялись и мы. Грузовые и легковые машины стекались с разных сторон на привокзальную площадь. Военные выстраивали машины в колонну. По одной, через проём в заграждении из стальных «ежей», машины медленно продвигались к железнодорожной станции.
 К нашей машине подбежал Алексей Петрович, вскочил на подножку кабины. Машина по его команде свернула в сторону и, рассекая поток бежавших людей, медленно подкатила к последнему вагону пассажирского поезда, с трудом перевалила через рельсы и оказалась со стороны, противоположной перрону, на котором толпились люди, ожидавшие посадку в вагоны. Машина, подпрыгивая на шпалах железнодорожного полотна, остановилась напротив вагона, возле которого нас поджидали красноармейцы. Они разгрузили машину, и, передавая из рук в руки вещи, забросили их в окно вагона. Открылась дверь вагона. До ступенек подножки было очень высоко. Военные помогли нам забраться в вагон, и в этой суматохе отец оказался вместе с нами. В вагоне кроме нас и наших попутчиков больше никого не было, и наша семья успела до общей посадки занять целое купе и разместить свои вещи по полкам. Мы с сестрой устроились на второй полке и стали смотреть, что происходило за окном. А там военные и гражданские с повязками на рукавах производили посадку пассажиров в вагон. Всех, кого пускали в вагон, проверяли по спискам и паспортам.
 К нам через битком набитый людьми вагон протиснулся Алексей Петрович. Отец старался не попадаться ему на глаза и ушёл в другое купе. Алексей Петрович и мама сидели на нижней полке и тихо беседовали. Наконец, Алексей Петрович встал, обнял маму, поцеловал; погладил каждого из нас по голове и быстро вышел из вагона. Мама почему-то плакала. К нам присоединился отец.
- Ну, что, распрощались? – грубо спросил он.
- Скажи спасибо Алексею Петровичу, что мы так удачно уезжаем, да и за то, что ты с нами. Думаешь, он не понял, кто ты и откуда появился? Если бы не он, не знаю, где бы ты был сейчас.
 Отец молчал. Молчание затянулось. Мы настороженно смотрели на родителей. Я не понимал, что происходит, но сестра с братом, наверное, что-то знали. Отец успокоился, лицо его перестало быть злым. Он обнял маму:
- Прости. Я во многом виноват. Тебе пришлось нелегко. И, слава Богу, что в твоей жизни был Алексей Петрович, прости!
Обстановка разрядилось, и в купе сразу стало уютнее. Мама принялась собирать на откидной столик еду. Из корзины, что в последний момент бабушка вручила маме, достала бутерброды, бутылку молока, железные кружки. Родители занавесили проход в наше купе байковым одеялом. Люди заглядывали к нам и, увидев, что в купе нет свободных мест, оставляли нас в покое. Стресс от пережитых впечатлений прошёл и мы, дети, с аппетитом поедали бутерброды, запивая их молоком. За окном бегали и кричали люди, но нас ото всех отделял занавес. У нас был свой, отдельный мир. Мы чувствовали себя в полной безопасности и вполне счастливыми. В ожидании отправления поезда время тянулось медленно. Вечерело. На перроне почти никого не осталось. Только вдоль вагонов цепочкой стояли военные. Резкий толчок вагона был неожиданным - мы кубарем скатились с полок на пол. Перестук колёс, набиравшего скорость поезда, заглушал оханье и аханье пассажиров из соседних купе. Мало - помалу пассажиры успокоились и начали устраивать спальные места. Дети по трое-четверо укладывались на полках, взрослые – кто где. Совсем стемнело. Проводник предупредил, чтобы никто не вздумал нарушать светомаскировку на окнах, и зажёг два керосиновых фонаря, которые закрепил на полках в концах вагона. Желтоватый свет проявлял из темноты уставшие лица людей. Многие спали. Некоторые сидели, молча с открытыми глазами, уставившись в одну точку. В такт постукиванию колёс вагон вздрагивал, и вместе с ним вздрагивали сидевшие и лежавшие пассажиры. В полночь поезд остановился. Сквозь сон слышалось шипение и пыхтение паровоза: он покидал состав.
 Наступило утро. Ясное, тёплое. Наш поезд стоял на запасном пути. Хотелось вылезти из вагона, побегать, поиграть. Несмотря на все уговоры взрослых и просьбы детей проводник никого не выпускал. Ответ был один:
- Команды начальника поезда не было. А вдруг подадут паровоз!
Дождались: команда была дана. Мы, радостные и довольные, выпрыгивали на железнодорожную насыпь. Ну, конечно, побежали в кустики. Мальчики – своей компанией, девочки – своей. Взрослые с бидонами, ведрами, чайниками отправились на станцию за водой. Со стороны станции приближался паровоз. Проводники собирали пассажиров. 
 Мы опять едем, набегавшиеся, умытые и, конечно, как всегда, голодные. Завтракаем бутербродами и варёной картошкой. Проводник принес нам кипяток в своём чайнике, наполнив его из куба-кипятильника, стоявшего в конце вагона. Позже мы узнали, что только в нашем вагоне был такой кипятильник – «изобретение» проводника. Пассажирам из других вагонов кипяток для чая приходилось добывать на станциях. Почти на каждой станции стояла будка, из которой торчали две трубы с надписью над одной - «Кипяток», над другой - «Вода».
 Мы уже сутки в пути. За окнами вагона мелькали редкие посёлки и полустанки. Поприветствовав их гудком, паровоз мчал состав дальше. Отец стоял у открытого окна и курил, изредка поглядывал на небо. Вдруг он напрягся, высунулся из окна.
Почти у самого горизонта показались две точки. Вскоре эти точки превратились в крестики. Спустя некоторое время было видно, что к поезду приближаются два самолета. Они неслись наперерез поезду. Поравнялись с нами, снизились и полетели параллельно железной дороге. Набирая высоту, круто пошли вверх и скрылись из глаз. Мы смогли за то короткое время, пока они делали разворот, заметить на крыльях кресты: это были немцы. Пассажиры возбуждённо обсуждали появление самолётов:
- Откуда здесь взялись немецкие самолеты?!
- Мы же в тылу!
- Лётчики увидели, что это пассажирский поезд. Немцы враги, но они люди. Мирных пассажиров они не тронут. Все сошлись на том, что нам ничто не грозит, и успокоились. За громким перестуком колёс вагона мы не сразу услышали рёв авиационных двигателей. И только тогда, когда отрывистые гудки паровоза известили об опасности, осознали её приближение. Вдруг как градом ударило по крыше нашего вагона. В потолке засветились дырки. Закричали женщины в соседних купе. Отец сдёрнул за шиворот нас с верхней полки и затолкал под нижнюю, завалив сверху узлами и чемоданами. Рядом с нами оказалась и мама.
 Над поездом друг за другом пронеслись самолеты, и, взмыв вверх, скрылись, и вновь через некоторое время рёв моторов над нами, и где-то впереди послышался грохот взрыва. Поезд будто споткнувшись, резко остановился. По вагону бежал и кричал проводник:
- Всем покинуть поезд!
Двери вагона распахнулись. Мы выпрыгнули. Из других вагонов выскакивали люди и разбегались в разные стороны. Вновь показались самолеты. Они сверху, как коршуны на дичь, кинулись на наш поезд. Рёв двигателей и треск пулемётных очередей вдавили нас в землю. Страшно не было. Нам всё это было знакомо с самого начала войны. Только вот так, прямо на нас, не пикировали самолеты и не обстреливали. Такое происходило где-то и с кем-то, а вот теперь произошло и с нами. Загорелся паровоз и за ним два вагона. Вдруг так рвануло, что от паровоза остались лишь кабина и колёса с рамой, а той бочки, что стояла на колёсах и была такой красивой, чёрной, с высокой трубой и со звездой на «лбу», как не бывало. Самолёты еще раз прилетели, но больше не стреляли. Покружились и скрылись за горизонтом. Пассажиры стали собираться у поезда. Проводники тушили пожар в вагонах, забрасывая огонь землёй. Со стороны леса к поезду подъехало несколько грузовиков с красноармейцами. Военные выносили из вагонов убитых и раненых.
 
 Мы стояли молча. Как же это могло случиться такое?! За одни сутки пассажиры успели перезнакомиться и подружиться. Собирались в эвакуации жить вместе, помогать друг другу, и вдруг судьба одним махом поделила нас на живых и мёртвых, на изувеченных и невредимых. Одним уже ничего не надо, а другим предстояло жить.
 
 Военные укладывали раненых на брезент, убитых относили в сторону, туда, где недалеко от железнодорожной насыпи красноармейцы выкопали братскую могилу. Пассажиры помогали красноармейцам укладывать в могилу убитых и накрывать их брезентовым полотнищем. Подъехала санитарная машина. Врач и санитары принялись перевязывать раненых. Тех, кому была необходима более серьезная помощь, увезли куда-то на грузовике. Мы и не заметили, как железнодорожники очистили пути от остатков паровоза и сгоревших вагонов. Подошёл новый паровоз и прицепил наш изрядно побитый состав.

05.08.2021 в 11:29


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame