Художественные фильмы - 20

В «Веронике» мы использовали один основной фильтр – золотисто-желтый. Благодаря этому изображенный в фильме мир приобрел однородность, что для нас было очень важно. Фильтры всегда определенным образом задают тональность фильма. Снятый через фильтры холодными красками, мир «Короткого фильма об убийстве» выглядит гораздо более жестоким, чем в реальности. В «Двойной жизни Вероники» мы добились обратного эффекта: здесь мир намного мягче, чем на самом деле. Фильм получился очень теплым не только благодаря актрисе и особенностям постановки, но и из-за этого золотистого колорита.

Утром – съемки, вечером – монтаж. В Клемон-Ферран привозят монтажный стол, приезжает наш монтер – Жак Витта. Очень милый, спокойный, добрый человек. Это важно, потому что с ним я провожу день за днем три месяца своей жизни. Существует проблема с языком – Жак не говорит по-английски, я – по-французски. В том необычайно интимном занятии, каким является монтаж, нам требуется переводчик. Мартин Ляталло прекрасно справляется с этим, но после целого дня работы клюет носом. Забавно: молодежь, несмотря на апельсиновый сок, фрукты и овощи, не отличается выносливостью. Казалось бы, это поколение красивее, образованнее и здоровее, чем моё, еще военное. Но мы гораздо более выносливы. Кто знает, может, немного дискомфорта, нищеты и страдания всё же необходимы каждому поколению? Или всё зависит от конкретного человека?

 Была мысль снять столько версий «Вероники», в скольких кинотеатрах она будет идти. Если, например, известно, что в Париже фильм пойдет в 17-ти кинотеатрах, - снимаем 17 разных версий. Конечно, это довольно дорого. Но в сущности идея очень любопытна. Что такое фильм? Теоретически, это пленка, пропускаемая через проектор со скоростью 24 кадра в секунду. По сути, успех кино как делового предприятия основывается именно на возможности повтора. Где бы фильм ни показывали – в огромном кинотеатре или крохотном кинозале, в Париже, Млаве или штате Небраска, - пленка с одной и то же скоростью летит через проектор и зрители всегда видят одно и то же. Вот мы и подумали – а, собственно, почему? Почему бы не сделать каждую копию «штучным изделием»? Пусть версия номер 00241-б отличается от версии 00243-в – другой финал, одна сцена длиннее, другая короче, и так далее. Сценарий был написан с учетом этих возможностей. И материала мы сняли столько, что можно было бы сделать все задуманные версии. Но, как всегда, оказалось, что на это не хватает ни времени, ни денег. Времени в первую очередь.

Но всё равно фильм имеет две версии – для Америки я сделал особый финал. Из уже знакомого нам дома выходит человек и кричит: «Вероника! Холодно! Иди же наконец!». Она говорит: «Папа» - и, побежав к нему, обнимает. Теперь зрителю ясно, что это ее родной дом и ее родной отец. В первой версии, как я уже говорил, для американцев это вовсе не было очевидным. В Америке фильм приняли прекрасно. Продюсер неплохо на нем заработал.

Чем обычно пытаются привлечь зрителя? Или самой историей, или популярными актерами. А какие козыри были у меня в «Веронике»? Никому неизвестная французская актриса, сыгравшая всего лишь одну маленькую роль в фильме Луи Малля. И не всем понятная история об интуиции, восприимчивости, чуткости – то есть о том, что, в сущности, в кино передать невозможно.

Конечно, я знал, что придется идти на определенный компромисс – рассказывать так, чтобы мой зритель смог меня понять. Чем бы я ни занимался – подбором актеров, работой над сценарием, отдельными сценами или диалогами, - я всегда думаю о зрителе. Это самое главное. Поэтому я снял для американцев другой финал. Я считаю, что публики нужно идти навстречу, иногда даже ценой корректировки первоначального замысла.