Часть V
С К И Т А Н И Я
Глава 8:
Повторник
(1951 - 1954)
103 страниц машинописного текста
на бумаге стандартного формата,
на одной стороне листа.
со стр. 1 по стр. 103
Часть V.
Глава 8.
ПОВТОРНИК.
Содержится описание ареста, следствия, последующего прекращения его и умышленного признания автора „невменяемым".
Три с половиною года автор провел за решеткой в так называемых „хитрых домиках" (тюремных психиатрических больницах МВД) в общении со многими умными, разносторонне развитыми и образованными собеседниками.
Все встреченные автором в качестве „больных" инженеры, писатели, художники, врачи и профессора были, к слову сказать, „больны" одной и той же болезнью, которая носила название — „пятьдесят восьмая статья".
После смерти Сталина все этого рода „больные" стали быстро, „пачками", „выздоравливать". В августе 1954 года очередь „выздороветь" дошла и до автора. В скором времени „хитрые домики" полностью опустели, а содержавшиеся в них лица вернулись в свои семьи, к своей работе.
Глава удостоилась высокой оценки видной московской журналистки, работающей в редакции одной из центральных газет и пишущей по вопросам права.
Глава 8.
ПОВТОРНИК
(1951-1954)
Вступление
В конце 1948 года по указке свыше началась кампания по сформированию нового корпуса политзаключенных — так называемых повторников.
В переводе на обыденный язык это означало: по линии МГБ было дано распоряжение — возобновить наблюдение за бывшими „политиками", давно отбывшими положенные сроки„наказания" по первому делу и спокойно работавшими в учреждениях и на предприятиях, с тем, чтобы во что бы то ни стало сфабриковать против них „изобличающий" материал и, как прямое следствие этого, произвести арест и предъявить повторное обвинение по тому или иному пункту пятьдесят восьмой статьи.
В декабре 1948 года меня, в числе других, „избранных" или нарочито отобранных для вербовки в названный корпус („повторников") вызвали в МВД, детально опросили по материалам первого дела (1928 год), сличили мои устные показания со специальным листочком, содержавшим, надо полагать, краткий экстракт первого дела, и — отпустили „с миром".
Я понял, однако, что этот вызов и проявленный ко мне интерес не случайны, но что это знаменует собою начало какого-то иного периода не только в моей личной жизни, но, пожалуй, и в жизни страны.
И я не ошибся. Это было некоторое общее вступление в кампанию „повторников". За мною, как и за некоторыми другими, был учрежден негласный надзор, слежка, была организована подсылка „нужных" людей со специальными осведомительно-провокационными целями. Ни с того, ни с сего ко мне под видом „доброжелателей" зачастили ходить разные лица, которым я явно не доверял.
Со всех сторон доходили слухи о новой волне арестов:
— Вы знаете, сегодня ночью арестован такой-то? (имя рек)...
Я понял, что и моя очередь не так уже далека.
Первое, что мне особенно хотелось, это — сохранить от предстоявшего разгрома хотя бы самую ценную, с моей точки зрения, часть моих рукописей. Я стал искать людей, которым можно было бы доверить их хранение. При этом у меня и мысли не было распространять свои писания или пропагандировать их. Наоборот, я принимал все меры к тому, чтобы найти такой укромный уголок, где бы эти рукописи могли сохраниться и после моего ареста. А арест — я это не просто „предчувствовал", но, более того, знал — арест неизбежно произойдет.
Я перестал спать по ночам. Каждый стук ночью в квартиры соседей заставлял усиленно колотиться мое бедное сердце, и я спрашивал себя с тревогой словами Монтеня:
— „Не этой ли ночью придут убийцы?"
Кое-кто оспаривает тот спад сталинских репрессий по окончании войны и новое обострение их начиная с 1948 года, о которых я косвенно говорю. По их мнению, подобного перерыва не было, а продолжалась одна неизменная линия этих репрессий, начиная примерно с весны 1936 года по весну 1953 года.
Свободное копирование
