Перестройка буксует

2. Перестройка буксует

 Перестройка к тому времени стала явно буксовать. Скорее всего, потому, что партийно-административный аппарат ведь никуда не делся, а, значит, молча, но упорно саботировал перемены, добивался того, чтобы всё шло по давно заведенному порядку. Ждать чего-то хорошего от того не приходилось. В стране все острее чувствовался недостаток продовольствия и других товаров первой необходимости. За всем приходилось стоять в немыслимых очередях. Росло недовольство в обществе. Особенно сильно оно стало проявляться, когда верхушка руководства страной по инициативе члена Политбюро ЦК КПСС Лигачева объявили в стране антиалкогольную кампанию. Вырубались виноградники, ограничивалась продажа спиртных напитков в магазинах, категорически запрещались самогоноварение, всякие корпоративные вечеринки и т.д. Дошло даже до безалкогольных свадебных застолий. Очереди в винные магазины превратились в массовые побоища, на входе в них сваривали из труб и арматуры что-то похожее на клетки в зоопарках, чтобы люди не давили друг друга. В это трудно поверить, но так было…

 Вот упомянул о нехватке продовольствия. Непостижимо, казалось бы, как такое могло быть в такой стране, как СССР! С его необъятными просторами, полями, пастбищами, трудолюбивым народом? Ведь из истории известно, что Россия кормила пол-Европы… И вообще непонятно, почему в стране с так называемым «социализмом», который у нас, якобы был построен и даже победил, нарастало недовольство. Говорить о том можно долго, и сказано о том политиками, экономистами и учеными много. Для лучшего понимания происходивших тогда процессов, откуда и почему оно начало проявляться, я приведу только два примера, так сказать, с точки зрения рядового гражданина, обывателя.

 Пример первый. Как-то одна из подруг Веры по работе Люба Герасова пригласила нас поехать к её матери в город Селижарово Тверской области на сбор клюквы. Поехали на своей машине, с удовольствием, благо были в отпуске. Ни о каких «пробках» на дорогах тогда еще не знали, машины, практически все отечественного производства, на них были редко. По дороге не переставали восхищаться красотой природы средней Руси, её необъятными просторами, могучими реками, травами выше пояса. И в то же время удивлялись другому. По пути попадались пустые, мертвые деревни, заколоченные окна, двери в домах. И на таких травах ни одной коровы или бычка! В то время, как в ближайших деревнях, посёлках пустые прилавки, люди за какой-то колбасой из бумаги, которую даже кошки не едят, вынуждены даже не давиться в очередях, а ездить в Москву. (Даже анедоты такие были в ходу: "Что значит - длинное, зеленое и пахнет колбасой?". Ответ: "Электричка из Москвы в Калугу!").

 Представлялось, если бы столь огромные природные просторы, пастбища были в распоряжении, скажем, голландцев, бельгийцев, англичан и т.д., какие тучные стада здесь могли бы ходить, как ломились бы полки в магазинах от различных колбас, мяса, окороков! Так в чем дело, неужели это наши люди настолько плохи, ленивы, не хотят работать? От природы такие, или что?

 Да нет, здесь дело в другом. Нет хозяина! Земля как бы общая, государственная, значит, никто лично не может ею пользоваться по своему усмотрению и себе на пользу, и другим. Ведь доходило у нас до дикости: в "борьбе с частной собственностью" уничтожались даже теплицы на приусадебных участках и «дачах», если их размер превышал какие-то нормы, установленные чиновниками! А колхозы далеко не все работают успешно. Какое то время все ждали, что вот-вот все наладится, всё пойдет так, как в известном кинофильме «Кубанские казаки». Но, увы, лучше не становилось, и надежды на то уже почти не осталось. Не получалось так, как фильмах, работать не на своей, а на общей, государственной земле. Даже несмотря на энтузиазм и веру в социализм части самих колхозников. (Еще и еще раз вспоминаю покойных мужиков из своего детства, из Александринки).

 Второй пример. Приехал в отпуск на пару недель Алексей. Ему надо было поправить зрение, потому приехал один, без семьи, специально чтобы попасть в Калужский филиал центра «Микрохирургии глаза». Мы с ним поехали в Калугу. «Центр» найти было нетрудно, любой калужанин с удовольствием показывал нам дорогу. Чувствовалось, что о нем все знают и гордятся им.

 А когда приехали туда, увидели, что гордиться действительно есть чем. Абсолютная чистота везде, на территории, в зданиях, туалетах. Цветы, где только можно, во дворе деревья, кустарники, всё подстрижено. В корпусах для больных стерильная чистота и тоже цветы. Автоматические двери, бесшумно работающие, полный порядок и даже туалетная бумага в санузлах. Вежливость, предупредительность со стороны персонала.

 Где это видано в наших поликлиниках и больницах?! Ладно бы операции все были платные. Так нет, половину, если не больше пациентов составляли простые рабочие, колхозники, которым операции делали бесплатно, по направлениям из местных поликлиник. И к ним отношение здесь было точно такое же, как и ко всем остальным! И весь персонал, от заведующего до нянечки и уборщицы не из-за границы. Все местные, наши! И прекрасно трудятся, и внимательны к пациентам. Что касается результатов лечения, то просто нет слов. Как можно выразить словами чувства человека, который уже почти ничего не видел, не мог ни читать, ни писать, а потом, буквально через день-два уже видел всё до мельчайших деталей?! (Кстати, впоследствии и ваш покорный слуга, будучи на пенсии, так восстановил зрение).

 Так в чем же, всё-таки, дело? А всего лишь в том, что этот центр был частной собственностью знаменитого В. Федорова. То-есть у него был хозяин! И очень толковый хозяин. Умеющий и организовать дело, и как следует оценивать труд всех сотрудников, от главного врача до уборщицы…

 Поневоле задумаешься – так почему бы нам все остальные больницы и поликлиники не сделать такими же? Да не только поликлиники, а и заводы, колхозы? Неужели так уж сложно увидеть, понять в чем секрет успеха и сделать то же самое во всей стране. Много позже мы узнали, что были у нас люди, в том числе в правительстве, предлагавшие кое-что в этом плане изменить. И простые люди уже задумывались. Но «система» оставалась непоколебимой.