В 1870 годах я был в Барнауле еще новичком, служил тогда в Сузунском заводе, как я и говорил выше, и в город ездил только по делам службы. В один из этих годов меня пригласил остановиться в нижнем помещении дома бывший в то время горным начальником многоуважаемый и милейший человек Юлий Иванович Эйвальд. Сам он с семьей жил в верхнем этаже, а три большие комнаты внизу оставались пустыми, но отапливались и были меблированы. Ранее я имел честь служить с этим милым и добрым человеком в Нерчинском крае, и мне, конечно, было крайне приятно воспользоваться его любезным приглашением и чаще бывать в обществе его и его милой семьи.
Приехав осенью уже по снежникам, когда отапливались комнаты и повсюду были двойные рамы, я остановился у него, и мне отвели внизу большую среднюю комнату, вторую от сада. Однажды после обеда я сначала прогулялся по Барнаулу, а потом пришел в свое помещение и ради сумерек прилег на диван, зная, что скоро будут пить вечерний чай и меня позовут.
Внизу была полная тишина, потому что дежурный швейцар находился в это свободное время в своей комнате, четвертой по счету и через комнату от меня.
Я лежал и думал о том, как бы мне угодить одному строптивому и горячему охотнику, который просил меня пристрелять ему винтовку, которая в его руках фальшивила и, вероятно, была им попорчена.
Вдруг в это время я слышу превосходную игру на рояле, но где-то довольно далеко, так что я не мог сообразить, откуда доходят такие приятные мелодичные звуки, и, конечно, решил, что это играет, вероятно, милейшая, крайне симпатичная женщина супруга Юлия Ивановича многоуважаемая Аполлинария Алексеевна. "Ах, -- думаю, -- как она славно играет, так в душу и просится!.. " Лежу, слушаю и наслаждаюсь, но никак не могу разобрать, что именно она играет.
Проживающий в настоящее время в С. -Петербурге.
Но вот отворяется тихонько дверь, показывается к коридорному свету фигура лакея.
-- Барин, вы спите? -- окликнул лакей.
-- Нет, не сплю, а что нужно?
-- Пожалуйте чай кушать, барыня просит.
Я сейчас же соскочил, причесался, поправился и побежал чрез парадную лестницу наверх. Проходя громадное зало, я заметил, что тут нет рояли; думаю, верно, она в большой гостиной, но вхожу туда и, осмотрев комнату, вижу, что рояли нет и здесь. И делал я этот осмотр не потому, что я не знал, есть рояль или нет, быв в квартире не один десяток раз прежде, нет, а как-то невольно, вследствие живого впечатления от слышанной мною музыки.
В это время из маленькой гостиной выходит хозяйка, смотрит на меня и говорит:
-- Вы, верно, слышали музыку и потому ищете у нас рояль? Такой вопрос меня очень удивил, и я сказал:
-- Как вы угадали? Действительно, я слышал крайне приятную игру на рояли, а потому ищу инструмент и хотел поблагодарить вас за доставленное удовольствие.
-- Гм! Да разве вы не знаете, что у нас нет рояли?.. А догадалась я потому, что тут жил раньше бывший наш постоялец К. Р. Ле-ц, с которым несколько раз повторялась та же история, и он также неоднократно искал глазами у нас инструмент; вас выдал мне такой же растерянный вид.
-- Что же это значит?
-- Это пока неразрешенный вопрос -- тайна дома! -- шутя сказала она.
Мы пошли в столовую к чаю и тут, конечно, много говорили о том, откуда может быть слышна музыка, когда ближайший рояль только в доме г. Давидовича за садом и улицей, до которого будет не менее 70 или 80 сажен песчано-глинистого грунта. Тут же за чаем я услыхал в первый раз, что в этом доме изредка чудится и показывается какая-то фигура в образе женщины, которую и называют Синяя Дама, потому что ее будто вы видят всегда в синем костюме.
Тем дело и кончилось; прожил я еще два или три дня внизу и слышал вторично такую же музыку, но уже глуше как-то ночью, но не обратил большого внимания.
Чрез несколько лет после этого в этом доме жил уже другой горный начальник, покойный Александр Алексеевич Смирнов с большой семьей. В семье некоторые барышни, шутя занимаясь столоверчением, спрашивали, что за особа является в этом доме; им всегда отвечал стол, что Синяя Дама -- Лариса, которая лежит в саду под колодой около задней калитки, просит отрыть ее прах, отпеть и предать погребению.
Слыша это от детей, покойный Александр Алексеевич всегда смеялся и, конечно, этому не верил, а для убеждения в том, что это чепуха, хотел нарочно прокопать указываемое место; но барышни восстали и упросили отца почему-то этого не делать...
Странное дало, однако же, но этот призрак Синей Дамы видали многие; прислуга, как говорят, так уже привыкла к нему, что не обращает внимания на его появление.
Свободное копирование
