На Алтае - 63

   Ну а как не явиться такому чувству, когда на блесну попадет иногда пудовая и более щука, которая так потянет в воду, что трудно держаться в лодке, а то как раз вывернет, что и случалось, если обробеет рыбак. Тут ведь не ершей таскать с берега какого-нибудь пруда, нет, здесь надо смелость и держать ухо остро!.. И в том случае, если чувствуешь, что попала очень крупная рыбина, нужно только стараться отодрать ее от дна, несколько поднять кверху, но не тянуть на воду. Тогда она тотчас начнет бросаться во все стороны, и случается, повезет на туго натянутой лесе и лодку, и ее пассажиров по разным направлениям большого и глубокого плеса.

   Вот тут и надо уменье рыбака не упустить такую редкую добычу, для чего рыбине дают свободу погулять, помаяться, но отнюдь не отпускают лесу, т. е. не ослабляют, а все время стараются держать натуге. При этом, как бы ни тянула рыба, не следует заматывать лесу на руку или привязывать к лодке, а нужно управлять или держать, как вожжу. Когда же добыча умается, тогда пробовать подтягивать кверху, выбирая лесу, и караулить тот момент, когда она подойдет к поверхности воды, и тут уж зевать не следует, а крепко держа рыбину одной рукой на лесе, другой подхватывать ее из-под воды особым крюком (на коротенькой палке) или сачком -- и затем сразу выбрасывать в лодку, где уже скорее отшибать деревянной колотушкой, все еще не спуская ее с блесны. Это потому, что большая щука при первом ударе так хлеснет, что может вылететь опять в воду.

   Из этого следует, что при блеснении с лодки необходимо иметь рыбаку особый крючок, сачок и колотушку и, конечно, запасные блесны и лесы, которые нередко рвутся, несмотря на то что они сделаны иногда в 30 и более волосков и на которых легко можно повеситься и самому, даже без тоста за Гавайскую королеву.

   На блесну ловятся преимущественно крупные окуни, налимы и щуки. Окуни, конечно, не страшны, а большого налима необходимо бить колотушкой по хвосту, иначе он тотчас заикрючит им за край лодки -- и был таков. Щуку же бьют по льну (затылку) и по голове. Случалось добывать из глубоких омутов и ям очень крупных окуней, но, какого были они весу, сказать не могу, потому что их почему-то не весили, а длиной они были около тринадцати вершков.

   Однажды одному опытному рыбаку попала щука, "такая зверина", по его выражению, что она вытаскала его в лодке по всему плесу. Наконец он, заметив, что она умаялась, но все-таки побоявшись вытащить ее в лодку, привел эту зверину к берегу, выскочил на сушу и потянул из воды; но она лишь только увидала свет и почуяла воздух, так поперла рыбака за собой в воду, что он не мог ее удержать и поневоле отправился за ней, потому что был не в силах размотать завитую на руке лесу. Испугавшись, закричал он во все горло; его, по счастию, услыхали другие рыбаки, которые тотчас подплыли и помогли вытащить громадную щуку, а также и его, когда уже он был по пояс в воде и по колено в вязком глинистом дне глубокого плеса.

   Нельзя иной раз не удивляться тому, как большая рыбина, попавшись на блесну боком, не может сорваться, тем более потому, что крючок блесны без всяких зазубрин. Вот почему и необходимо держать лесу всегда натуге, иначе крючок может вывернуться, а ослабевшую лесу щука не прозевает перекусить.

   Много курьезных случаев бывает при этой охоте, особенно с новичками, которые еще только учатся блеснить. Но раз был забавный казус и со старым опытным рыбаком Е. Б. Прангом, когда он блеснил с Козловым. Попала ему большая щука; он заводил ее до изнеможения, но ее уже общими силами вытащили в лодку; когда она перед носом Пранга разинула свою пасть, то он до того испугался, что откачнулся назад, закрыл лицо руками и закричал:

   -- Бей ее, ради Христа, поскорее!.. Съест, ей-богу, съест!..

   Ну да и действительно с ней шутки плохие, это ведь не ерш!

   Летнее блеснение производится на Алтае обыкновенно с начала августа и продолжается до самых заморозков.

   Совсем другая история -- блеснение зимнее. Тогда рыба делается крайне смирной, и потому лесы делаются тоненькие, в два, три и много в четыре белых волоска; а самая блесна приготовляется уже из свинца и очень маленькая, с небольшим крючочком. Вид зимней блесны просто конусный, а величина не более таракана.

   Самое блеснение производится более по старицам и протокам на тихой воде. На льду пробивается прорубка, рыбак спускает в нее блесну, измеривает глубину, прикрепляет лесу к рогульке и, держа ее за рукоятку, тихонько потряхивает, потому что тут отнюдь не следует сильно дергать.

   Если не клюет в этой прорубке -- пробивается другая, третья и т. д. Бывает так, что рядом сидящие рыбаки на какой-нибудь сажени расстояния один подергивает окуней, а у другого и не клюнет.

   Зимою многие блеснят с наживой, для чего служат обыкновенно мормыши; это особая порода крохотных рачков, но скорее имеющих форму крупной вши. Их зовут также и бокоёрзиками.

   При этом мормыша надевают на малюхонький крючок блесны и уже с ним натряхивают в прорубке. Для приманки рыбы мормы-шей иногда кладут в особо устроенные баночки, у которых спадает с привязи донышко. Вот такую баночку спускают на веревочке в прорубку до самого дна, тогда подергивают за веревочку, отчего баночка приподнимается, а донышко отворяется, и мормыши расползаются по дну.

   Конечно, крайне весело, если хорошо берут окуни, особенно крупные. Тогда тут и не до закуски, и хитрый рыбак, что называется, заложит уши, притаится и выдернутого окуня тотчас прячет в снег или под низенький коровий стульчик, на котором он сидит. Это, видите, для того, чтоб не сглазили или не пришли к нему в соседство порыбачить другие. А если и придут к нему хотя и вновь прибывшие, да незваные гости и скажут: "Здравствуйте!.. Клев на рыбу!.. Ну что? Каково берется?" -- он непременно покосится и скажет: "Да плохо что-то! Не клюет... " А посмотрите под его стульчик, так там, наверное, десятка полтора либо два крупных окуньков и лежит под засыпкой в снегу.

   Надо сказать, что этих мормышей ловят обыкновенно крестьяне на тех озерах, где они водятся. Это своего рода промысел, который дается тоже не всякому, и тут надо своего рода уменье и практику. Слышал я, что мормышей ловят корытцами, которые как-то заводят под лед и скребут их краями по нижней поверхности льда, где прилегают мормыши. Пойманных таким образом бокоёр-зиков прячут в особые помещения и везут продавать рыбакам в город, но так, чтоб их не заморозить.

   Поэтому и рыбаки хранят купленных за гроши мормышей в подпольях в мокрых тряпках или во мху, а при блеснении сохраняют за пазухой. Некоторые же не брезгливые люди держат их десятками во рту, за щекой; правда сказать, видеть такую штуку неприятно, даже противно до того, что, пожалуй, можно тут же познакомиться с фридрихом.

   Зимние блеснения начинаются обыкновенно тотчас по замерзании речек, продолжаются иной раз всю зиму и в особенности перед весной, когда станет поднимать лед и освежит воду.

   Когда соберется много рыбаков, весело и, конечно, не опасно; но одному такая охота не совсем иногда удобна, потому что, случается, приходят посмотреть на рыбака табунами и волки!..

   Однажды один рыбак приехал к протоке на коне, поставил его в кусты, дал сена и пошел долбить пролубку, но оказалось, неудачно, не клюет; он утянулся подальше, прорубил новую; тут он стал подергивать окуньков, конечно, сосредоточился на удачной ловле и увлекся. Но вот он услыхал какую-то возню, храп и фырканье коня -- оглянулся и увидал, что шесть штук волков напали на его гнедка, свалили и уже кушали на его глазах, не поздоровавшись и с хозяином. Видя такую штуку, рыбак начал кричать, махать чем попало под руки, но потом ему было уже не до того, и он поскорее тайком выбрался подальше на дорогу да по добру по здорову удрал домой. Коня, конечно, съели, а заряженное ружье, оставленное рыбаком в санях, было только благородным свидетелем кровавой трапезы.

   Летом в хорошие дни при этой охоте, помимо самого блеснения, доставляет рыбаку большое удовольствие как любителю природы уже самая обстановка, особенно в ясное теплое утро, а потом свежая уха и затем, уже вечером, если он заночует в рыбачьей избенке или немудрой землянке, приятная компания!..

   Тут, конечно, чай, маленькая выпивка, закуска и снова самая свежая уха; ну а после ужина пойдут обыкновенно сначала беседы об удачном и неудачном промысле; а затем рассказы, воспоминания о разных случайностях, бывалъщинах и проч., нередко с приправой постных и скоромных анекдотов, так что вечер пройдет незаметно, а там и ночлег, кто где устроится... Идиллия!.. И заранее видишь, как многие, прочитав эти строки, только иронически улыбнутся, а пожалуй, что-нибудь и скажут, ну хоть вроде того, что "хороша идиллия -- ночевать в грязной землянке!.. Нашел чем похвастать!" А ведь, в сущности, это и верно отчасти, а потому в ответ только покачаешь головой, конечно, в знак согласия и тоже весело улыбнешься!.. И все это ничего, потому что и сам улыбнешься; а вот плохо, как сядет за перо рецензент, да и начнет подергивать окуньков при такой уже не утиной, а щучьей идиллии во имя той рыбины, которая иногда заглатывает своего же брата!.. Это и было действительно, когда на Оби поймали в невода аршинницу щуку, которая заглотила такую же щуку четверти в три длиною, но, конечно, проглотить не смогла, а еще ходила с такой, больше своей утробы, закуской!.. Ну, понятно, что тут немало подивовали рыбаки, вдоволь наплевались за такую алчность, выбросили такую поимку воронам и только приговаривали: "Ну и животина же, проклятая!.. Мотри, как сама собой подавилась!.. Пфу!..