Форма 100 и прочие "секреты"

   Форма 100 и прочие "секреты"

   Конечно, в те времена засилья КГБ (органов госбезопасности), все сведения по чуме были строго засекречены, не дай бог зарубежные империалисты узнали бы наши страшные тайны. Однажды ночью, по тревожному звонку из областного отдела здравоохранения, меня подняли.

   - Что случилось?

   - Форма 100!

   Это был условный шифр. Ночь не в ночь, быстро собрался и вместе с бывшим тогда начальником Кзыл-Ординского противочумного отделения Д. М. Шеком поездом добрались в районный центр, поселок Кармакчи. Не успели войти в гостиницу, как услышали радостный возглас:

   - Дима, Давид, привет, что это среди ночи?

   - Да так, по делам...

   - Знаю ваши дела...

   Это нас встретил общий знакомый и друг Эдуард, главный инженер одного из кзыл-ординских ведомств. Не успели парой слов обменяться, быстро исчез. Оказалось, сразу

   же собрал вещи и моментально оказался на вокзале. Уехал домой.

   Позже он смеялся:

   - Когда вас увидел среди ночи, сразу понял - дело серьезное, пахнет карантином на одну-две недели. Мне это надо было?

   Для командированного человека этот риск был совсем не в радость. Да, Эдуард не ошибся. С утра сразу наложили на поселок и вокзал жесткий карантин. Проходили мимо поезда, почти не останавливаясь. По пустому перрону прохаживались милиционеры, а напуганные пассажиры осторожно выглядывали через задвинутые занавески. Не знаю, что уж там им про нас наговаривали, уверен, слово "чума" хоть и шопотом, но звучало...

   Утром того же дня в Кзыл-Орде наш сосед со своего балкона на весь двор спрашивал у моей жены, мол, видел, что муж ночью срочно уехал, чума где-то опять? Вот такие были секреты...

   Еще пару примеров к вопросу о секретности. Однажды чуть не до смерти напугал главного врача областной санэпидстанции Иду Михайловну Боруцкую. Сыпной тиф относился к т.н. группе декретных инфекций: о каждом случае советское правительство обязано было сообщать во Всемирную Организацию Здравоохранения (ВОЗ). Вот и представьте себе: пропаганда твердит о прекрасной жизни советского народа, а тут - сыпной тиф. И на Западе хорошо понимали, что означали случаи этой инфекции. Мне поэтому и было сказано, мол, что-то я много выявляю таких больных, получается неудобная статистика... Что я мог ответить? Больных не "нарисуешь" и резинкой из списка не сотрешь, если они есть, то они есть. Могу набирать до полусотни больных ежегодно. В "секрете" не утаишь. Легко можно себе представить реакцию главного врача на такое мое заявление, на такое "вольнодумство"!

   Когда наш Байконур начал активно действовать, пошли запуски ракет и прочие "дела", со временем в окружающих поселках участились заболевания детей, у них начала меняться картина крови. Наш врач областной больницы Ф. Чун Сюн нескольким больным поставил диагноз "лучевая болезнь". Тут же появились "товарищи" из Комитета Госбезопасности (КГБ) и предупредили, можно лечить так, как считает нужным врач, но чтобы официально диагноз "лучевая болезнь" больше не писали.

   То же самое было, например, и с диагнозом "чума". Во всех случаях можно было употреблять только диагноз "форма 100". Кстати, холеру мы именовали "формой 30", сыпной тиф проходил под номером "40" т.д. Уверен, американцы и все прочие не хуже

   нас знали, что это за такая "форма". Местные жители тоже в "этом" разбирались...