Высокое начальство в катастрофу не верило

   Высокое начальство в катастрофу не верило

   "Аральский кризис - это наиболее яркий пример экологической проблемы с серьезными социально-экономическими последствиями, с которой прямо или косвенно связаны все государства Центральной Азии. Кризисная ситуация, вызванная высыханием Аральского моря, сложилась в результате аграрной направленности экономики на основе развития орошаемого земледелия и роста объемов безвозвратного водопотребления на орошения" (4-я конференция министров "Окружающая среда для Европы". Дания, 1998).

   О том, что море и Сыр-Дарья мелеют, что это грозит безводьем, экологической катастрофой и, соответственно, резким ухудшением санитарно-бытовых условий жизни населения и ростом инфекций, первыми забили тревогу наши медики. Главный врач Кзыл-Ординской областной санэпидстанции Дмитрий Максимович Шек и заведующий санитарным отделом Мэлс Жубатканов начали готовить и посылать справки, докладные, официальные обращения еще в конце 70-х годов.

   "Губка" руководства всё впитывала. Но ничего не выдавала. Наши сигналы уходили в "черную дыру" архивов партийных органов. Областное начальство реально не могло ничего сделать, все планы и директивы шли из Москвы. И обращаться туда с нашими "мелкими" проблемами, руководство области, конечно, не решалось. Ответ был один - "интересы государства важнее". Жили одним, сегодняшним, днем. В этом и были "интересы государства". Что будет "завтра" ни думать, ни что-то решать, "наверху" не хотели.

   Что означало высыхание Аральского моря? Вода уходила в небо, испарялась. Оставались донный песок и соли, которыми так богат был солёный Арал. Вместо водного зеркала - песчано-солёная, солончаковая, мертвая пустыня. Ей даже имя присвоили: Аралкум. Увеличилась минерализация почв. Усилилась засуха во всем регионе. Бури, песчано-солевые и пыльные, стали наваждением.

   Когда мы уезжали на лето или в командировку куда-нибудь в российские места, сразу замечали - кожа лиц жителей тех мест была розовой, живой. В наших местах преобладал сероватый оттенок. Молодые девушки с серыми лицами... Причина была в высокой сухости и запыленности воздуха наших мест. А тут еще высыхающий Арал. Тонны и тонны мелкодисперсной пыли и соли сухого дна поднимались ветрами до небес, накрывали территорию области, осадки отслеживались и в Сибири, и на севере Европы, и даже Канады.

   Не удивлял поэтому рост заболеваемости органов дыхания. Где пыль - там и заболевания глаз. Уменьшение речного стока воды повышало ее минерализацию и жесткость. Начало расти число людей с заболеваниями органов пищеварения, мочеполовой, костно-мышечной и других систем. Плохая экология -- одна из причин сердечно-сосудистых болезней. Разрастались проблемы с дефицитом питьевой воды. Начали трясти население вспышки острых кишечных инфекций...

   В Советском Союзе ухудшающееся состояние Аральского моря держалось в тайне десятилетиями, вплоть до 1985 года, когда М.С. Горбачев сделал проблему экологической катастрофы достоянием гласности. Только при нём, когда "говорить и писать" стало немного легче, и когда уже всем было ясно, что с природой натворили что-то ужасное, в Кзыл-Орду приехал из Алма-Аты известный академик. Наши специалисты вышли на него. Он почитал материалы, поверил, и, с его подачи, об экологической катастрофе начали говорить вслух. До этого данное слово ни говорить вслух, ни писать нельзя было. Академик смог сказать об этом в ЦК партии республики, там прислушались. Чиновничий механизм медленно, но заворочался.

   Помню 1988 год. ЦК партии согласился готовить решение по проблеме экологической катастрофы в Аральском регионе. Но для этого им нужно было научное заключение. Сделать его поручили Академии наук республики. Там, не владея конкретными данными, пригласили кзылординцев. Наша областная санэпидстанция представила обширные данные по всем разделам проблемы. Детали опущу, отмечу только, что заведующий облздравотделом Ернияз Омаров и я готовили первичный короткий макет заключения для Академии, будучи в командировке в Алма-Ате. Нам сказали, текст должен быть не более листа. Не очень хотелось ученым и руководящим мужам влезать в детали бедствия. Может быть, формально нужен был официальный "сигнал" "снизу" за подписью первого лица "от медицины области". Бюрократия в нашей стране четко блюла канцелярские "порядки". Наш формальный одностраничный "сигнал" потом, конечно, десяток раз переделывали. С кем надо было, согласовывали. Обкатывали и шлифовали, как морские волны гальку прибрежную. Но то, что наш "первичный" проект всё же любезно приняли, уже было что-то...

   В сентябре 1988 года свет увидело Постановление ЦК партии и Совета Министров Казахстана "О мерах по коренному улучшению экологической и санитарной обстановки в районе Аральского моря, повышению эффективности использования и усилению охраны водных и земельных ресурсов в его бассейне".

   Конечно, ничего кардинального не произошло. "Коренного улучшения" мы тогда не дождались. Начались дебаты, какие районы и кого отнести к жертвам экологической катастрофы. К тому времени, как известно, в Союзе уже и денег не было, да и сам Союз на ладан дышал. Потом - волна независимостей. Стало не до аральцев.

   И уже только после 2000 года вновь вернулись к проблеме, что-то начали реально делать. Не могу не упомянуть Еркина Ауельбекова. 22 января 1985 года на пленуме обкома партии, в те времена высшего органа власти в любой области страны, Ауельбеков Еркин Нуржанович был избран первым секретарем обкома. Именно с его поддержкой удалось поднять на общегосударственный и международный уровень вопрос Аральской экологической катастрофы. Он оказал решающее влияние на принятие Постановления Совета Министров СССР "О мерах по коренному улучшению экологической и санитарной обстановки в районе Аральского моря" (1988) и Постановления Совета Министров СССР "О мерах по ускорению социально-экономического развития Кызыл­ординской области Казахской ССР".

   Сейчас эти "громкие" названия правительственных постановлений звучат без всякого эффекта, но в те времена это были настоящие прорывы. До Ауельбекова никто и слышать не хотел об "экологической проблеме" в регионе. И я помню, с каким восторгом и вздохом облегчения восприняли эти решения мы, санитарные врачи области. Конечно, в те времена непонятной "перестройки" практически мало что могло измениться. Но "слово" было произнесено: Экологическая Катастрофа.