Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Viktor_Bezpalov » Космонавты - 1

Космонавты - 1

01.03.1973
Одесса, Одесская, Украина

Космонавты

 

Памяти моего друга
летчика-космонавта СССР,
Героя Советского Союза,
генерал-майора ВВС,
доктора технических наук
Глазкова Юрия Николаевича
 
Когда 4 октября 1957 года страна советов запустила в космос первый в мире искусственный спутник, то, конечно, радость и гордость за страну была всенародная. Точнее не столько радость, сколько гордость за то, что страна, оказывается может делать что-то грандиозное. Хотя, наверное, в основной массе народ с трудом понимал, зачем нам этот спутник. Так же думал и я. И было мне всего l3 лет. Уж больно быт наш был скромным. Даже личный телевизор был для многих редкостью. Массовое строительство жилья для населения еще не началось.  Пожалуй, больше всего были удивлены наши заокеанские и европейские «доброжелатели».
 
Время шло. Уже в космос летали славные собачонки-дворняжки «Белка» и «Стрелка», и запомнились на десятилетия.Я, как и все, был рад что наша страна впереди планеты всей в области космических исследований, но все же это было очень далеко от повседневной жизни и никоим образом на нее не влияло.
 
Годы шли дальше. Вот уже в космосе наш человек. Героический Юрий Гагарин. Даже тогда я не представлял, что когда-нибудь я буду иметь отношение к космическим исследованиям.
 
Прошло ещё несколько лет. Титов и Быковский побывали в космосе, а затем и первая в мире женщина космонавт  Валентина Терешкова. В эти годы я закончил уже Высшее Инженерное Морское училище и начал работать на флоте в должности помощника капитана. В те годы в нашем доме жил известный капитан Баглай и командовал он научным судном «Бежица». Это судно и занималось обеспечением полетов космических кораблей. Однажды, после очередного рейса, капитан Баглай при встрече предложил мне пойти к нему третьим помощником капитана. Так началось мое становление на судах космического флота.
 
Незадолго до выхода в рейс, мы пошли в Николаев. Там для нас, на судостроительном заводе, изготовили большую антенну для мощного 25 киловатного передатчика.
Дело было в конце декабря. Я не держу зла или обиды на капитана. Но в ту ночь, при следовании по фарватеру Днепро-Бугского лимана, он продержал меня и боцмана весь переход на баке. Мы околели так, что с трудом говорили. Когда нас, уже после постановки на якорь, увидела сердобольная старпомша, то ни слова не говоря, налила по пол стакана водки. Правда, сочувствие было довольно странным: «Выпейте, согрейтесь, вы еще нам понадобитесь». Но не эти слова запомнил я, а холод. Когда это вспоминаешь, то даже летом становится холодно.
 
Старпомом y нас действительно была женщина и звали ее - Нина Тимофеевна Мосеева. Конечно, наш капитан был не в восторге от этого, но что поделаешь, если так решили “на верху”. Она была единственной женщиной старшим помощником капитана в Черноморском пароходстве. Правда, ходили слухи, что однажды она обратилась с просьбой в ЦК КПСС и лично к Валентине Терешковой назначить ее на судно капитаном, которому в то время присвоили имя «Валентина Терешкова». Более того, она якобы предлагала, чтобы весь экипаж был женским. При всей нашей теории равноправия мужчин и женщин, “на верху” сочли, что это перебор и настоятельно рекомендовали Нине Тимофеевне больше «не высовываться», так как можно потерять и эту должность. В целом она была хорошим специалистом, добрым человеком и очень одинокой женщиной.
 
Новый год мы встретили уже в море. После штормового Средиземноморья мы с наслаждением отстаивались на рейде Гибралтара. Затем, пройдя Гибралтарский пролив, повернули на юг. Наша задача состояла в том, чтобы находится в точке Атлантического океана между островами Вознесение и Святой Елены. Так решил ЦУП (Центр Управления полетами). Нельзя сказать, что это было очень романтично. Океанская зыбь давала о себе знать, но рано или поздно ко всему привыкаешь. Ходят же слухи, что адмирал Нельсон так и не смог избавиться от морской болезни и в море за ним ходил вестовой с ведром.
А вот мы, четырнадцать человек экспедиции и экипаж, старались добросовестно выполнять свою работу. Однако все было нудно и однообразно. Раздолье было лишь судовым рыбакам.
 
За время нахождения в тропических водах корпус судна мало-помалу оброс ракушкой и травкой. И вот, казалось бы, в этой сверхпрозрачной воде, где обычно ничего не наблюдается, стали появляться мелкие рыбешки. Со временем, как в знаменитом заливе Уолфиш-Бей, у борта судна кипело все от рыбы и всеобщей охоты друг за другом этой живности. Особым мастером рыбалки был у нас здоровенный добряк радист Веприк. Это благодаря ему повар готовил шашлыки из спинки тунца и жаренные кальмары с картошкой. Кстати, о кальмарах. Уже тогда я услышал, что членов экспедиции “за глаза” называли  «кальмарами». Это потом прижилось и на других экспедиционных судах. Однажды, грянул гром. Наш капитан требовал от нас, чтобы судно идеально выглядело. И в один из дней, при хорошей погоде, он приказал спустить шлюпку для персонального осмотра корпуса судна. Корпус у нас был светло-шаровый, или если говорить по земному, - светло-серый. Как только шлюпка начала обходить судно, наш капитан потерял дар речи.
Столь интенсивная ловля кальмаров была, как говорится «на лицо». Весь корпус судна был в сплошных чернильных подтеках. На светло-сером фоне это было особенно заметно.
Распоряжение капитана было кратким и суровым: «Даю вам неделю на покраску. Рыбаков привлечь обязательно. Радиста Веприка тем более…» приказал капитан старпому, которая понуро опустила голову.
 
И все же нас на берегу не забывали. Раз в два месяца ЦУП разрешал покинуть точку работы и зайти в порт для пополнения воды и продуктов. Правда выбор был небольшим. Мы заходили в Абиджан, Берег Слоновой Кости и Дакар, Сенегал. В Дакаре местные “власти" разрешили нам на своем мотоботе отправиться на остров Горе. Он примечателен тем, что в годы работорговли на остров свозили невольников, а затем кораблями отвозили в Америку. Там все дышало стариной — и древние форты, и пушки, и узенькие улочки, и старинная каменная мостовая.
 
Через семь месяцев, после завершения очередного полета космического корабля, нам дали добро на возвращение домой. Через пару дней в нашу точку прибыл другой экспедиционный корабль — наша смена.
Для меня этот рейс вообще увенчался приятной новостью. Как-то меня пригласил в свою каюту капитан и сказал, что он выдвигает меня на должность второго помощника капитана. В заключении сказал, что после отпуска мы уже не увидимся так как, он рекомендовал меня на новострой «Космонавт Юрий Гагарин».
 
Нет смысла говорить, что этот турбоход был крупнейшим в СССР и даже в мире по программе космических исследований. Почти уверен, что все, кого зачислили в экипаж судна, были рады этому. Наверное, тоже самое испытывали и члены экспедиции. Но уже первый рейс показал, что не так все просто, хоть и очень интересно и романтично. Никто из экипажа не проявлял назойливого внимания к тому, что происходило в судовых лабораториях. Более того, при нормальных взаимоотношениях экипажа и экспедиции никто не интересовался, кто чем занимался до направления на судно и где проходил службу. Это было всеобщим табу. Мы, конечно, со временем, узнали, что члены экспедиции, в основном, офицеры Советской Армии и ранее служили на наземных комплексах слежения за космическими объектами. Таких в СССР было аж 14 — от Камчатки и Уссурийска до солнечной Евпатории. Надо полагать, что лаборатории судового комплекса были оборудованы аппаратурой знакомой нашим экспедиционщикам, а в шутку «кальмарам». Несмотря на обидное прозвище, отношения экипажа и экспедиции были дружескими.
 
Моя первая встреча с космонавтом произошла осенью 1972 года.
Хотя справедливости ради, во время подъема флага на НИС «Космонавт Юрий Гагарин» в Ленинграде на Балтийском заводе 14 июля 1971 года, на почетной трибуне на пирсе у борта судна находился космонавт Хрунов Евгений Васильевич. Однако, лично я с ним не пообщался. Только спустя много лет я ознакомился с его биографией. Все-таки есть категория людей способных на подвиги. Так в биографии Хрунова есть информация, что он принимал участие в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Печально, что Хрунов ушел из жизни в мае 2000 года, когда ему было всего 67 лет.
 
Другое дело, когда наше судно - «Космонавт Юрий Гагарин» стояло в Одессе у морского вокзала. Без всякой помпезности на борт судна поднялся Виталий Иванович Севастьянов. Он был в скромной гражданской одежде, и с трудом представлялось, что этот человек в космическом обмундировании и скафандре отправляется на ракете в космос. В тот день он довольно долго пробыл у нас на судне. Нам было интересно слушать его, а он в свою очередь живо интересовался нашей работой.

30.10.2020 в 15:32


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame